Умер Владимир Эрль | Colta.ru
© Юлия Лисняк25 сентября в Петербурге в возрасте 73 лет умер поэт, прозаик, литературовед и переводчик Владимир Эрль.
Об этом сообщает «Радио Свобода».
Владимир Ибрагимович Эрль (настоящее имя Владимир Иванович Горбунов) родился в 1947 году в Ленинграде. Работал библиотекарем, инструктором пожарной охраны. В во второй половине 1960-х годов входил в круг «поэтов Малой Садовой», был лидером ленинградской литературной группы «Хеленукты», в которую входили Николай Аксельрод, Дмитрий Макринов, Александр Миронов, Виктор Немтинов и Алексей Хвостенко.
Публиковался как поэт, прозаик, критик и филолог в самиздатских журналах, таких как «Часы», «37», «Транспонанс», «Северная почта», «Обводный канал» и «Митин журнал», в альманахах «Аполлонъ 77», Wiener Slawistischer Almanach, «Черновик», «24 поэта и 2 комиссара», Urbi и в других изданиях.
С середины 1980-х сосредоточился на филологической и текстологической работе. Выступал в качестве текстолога и публикатора произведений Даниила Хармса, Константина Вагинова, Александра Введенского, Всеволода Петрова, Леонида Аронзона.
Автор нескольких сборников стихов и прозаических произведений, в том числе повести «В поисках за утраченным Хейфом» (1965–1970) и романа «Вчера, послезавтра и послезавтра» (1976). Лауреат Премии Андрея Белого (1986), Международной отметины имени отца русского футуризма Давида Бурлюка, Премии имени Даниила Хармса (2016) .
Понравился материал? Помоги сайту!
Подписывайтесь на наши обновления
Еженедельная рассылка COLTA.RU о самом интересном за 7 дней
Лента наших текущих обновлений в Яндекс.Дзен
RSS-поток новостей COLTA.RU
В Петербурге умер известный поэт и прозаик :: С.-Петербург :: РБК
В Петербурге на 74-м году жизни скончался известный поэт, прозаик, текстолог Владимир Ибрагимович Эрль. Об этом в соцсетях сообщили литературовед Николай Подосокорский и поэт Демьян Кудрявцев.
Владимир Ибрагимович Эрль (настоящее имя Владимир Ибрагимович Горбунов) во второй половине 1960-х годов входил в круг неофициальных литераторов Ленинграда «Поэты Малой Садовой», который получил своё название из-за места встречи: участники движения встречались на углу Невского проспекта и Малой Садовой улицы.
Был лидером литературной группы «хеленуктов» (неофициальная арт-группа, существовавшая в Ленинграде с 1966 по 1972 годы). С этого времени публиковался в самиздате (журналы «Часы», «37», «Транспонанс», «Митин журнал» и др.). Выпустил более 100 самиздатских книг как издатель (под марками «Палата мер и весов» и «Польза»).
Основная прозаическая работа Эрля повесть «В поисках за утраченным Хейфом» (1965—1970) представляет собой один из первых опытов применения в русской литературе приёмов, выработанных мировым литературным авангардом середины XX века: алеаторического письма, коллажа и др.
С середины 1980-х годов Владимир Эрль занимался преимущественно филологической и текстологической работой. Выступал в качестве текстолога и публикатора произведений Даниила Хармса, Константина Вагинова, Александра Введенского, Всеволода Петрова, Леонида Аронзона и др. Лауреат Премии Андрея Белого (1986 год, за критические выступления и текстологическую работу).
В Петербурге умер издатель и поэт Владимир Эрль
|
Фото: Архив ДП |
В Петербурге на 74-м году ушёл из жизни Владимир Эрль, поэт, прозаик-неоавангардист, текстолог, издатель Хармса и Введенского, сообщили в Facebook медиаменеджер Демьян Кудрявцев и литературовед Николай Подосокорский. Причина смерти и дата похорон пока не называются.
Ведущий «Русское лото» Михаил Борисов умер из-за коронавируса
«Умер поэт Владимир Эрль, лауреат премии Андрея Белого, издатель, учёный. Друг Хвостенко. Ему было 73 года», — написал Кудрявцев.
Владимир Ибрагимович Эрль (настоящая фамилия — Горбунов) родился в 1947 году в Ленинграде. Эрль входил в круг поэтов Малой Садовой, был одним из лидеров группы «хеленуктов», преемников традиции футуристов и обэриутов.
Своей первой книгой сам Эрль называл «Книгу хеленуктизм», созданную в соавторстве, также он выпустил сборники стихов «Трава, Трава» и «Кнега Кинга», а также книгу критики и прозы «С кем вы, мастера той культуры». Главная прозаическая работа Эрля — повесть «В поисках за утраченным Хейфом» (1965–1970), образец литературного авангарда середины XX века.
С середины 1980-х годов Эрль занимался преимущественно филологической и текстологической работой. Эрль как издатель он выпустил больше 100 самиздатских книг (под маркой «Польза» и затем «Палата мер и весов»). Исследователь самиздата Борис Констриктор назвал Эрля «Паганини пишущей машинки» за необыкновенную для самиздата изысканность и аккуратность изданий. Выступал Эрль в качестве текстолога и издателя Даниила Хармса, Константина Вагинова, Александра Введенского, Всеволода Петрова, Леонида Аронзона и других писателей.
Эрль — лауреат Премии Андрея Белого (1986 год, за критические выступления и текстологическую работу).
Выделите фрагмент с текстом ошибки и нажмите Ctrl+Enter
«Погружаюсь в слова…» Памяти Владимира Эрля » Литературно-художественный журнал «ЭТАЖИ»
25 сентября ушел из жизни поэт, прозаик и текстолог Владимир Эрль. Воспоминаниями о нем поделились его близкие друзья и знакомые: Владимир Ханан, Александра Петрова, Вячеслав Долинин, Евгений Коган, Игорь Вишневецкий. Некоторые тексты были взяты из социальной сети «Фейсбук» с согласия их авторов.
В раю Академкниги
Владимир Ханан
25 сентября 2020 года умер Владимир Ибрагимович Эрль — один из значительнейших литераторов Ленинградского андеграунда. Человек, в котором всё было необычным: от псевдонима — отчество и фамилия — до текстов, над которыми вывихнет мозги не одно поколение учёных литературоведов.
Иногда на один кроссворд уходило несколько смен, но разгадывали мы их до конца — не исключаю, что своей богатейшей эрудицией я обязан именно этому нашему хобби. В отличие от меня Эрль был киноманом, благодаря ему мы с женой посмотрели немало замечательных фильмов, таких как «Тень воина», «Скромное обаяние буржуазии», «Амаркорд» и других. Эрль тогда жил в конце Невского около площади Восстания, так что билеты покупал он, мы с женой появлялись уже к сеансу. Кроме кинофильмов Эрль познакомил меня со стихами уже покойного Леонида Аронзона, с которым дружил много лет, стихами трансфуристов Сергея Сигея и Ры Никоновой, а также с любимыми Борисом Вианом и Алланом Роб-Грийе (с последними двумя — заочно).
Я не уверен, что с Эрлем было легко общаться, хотя лично у меня проблем не возникало никогда. Трудность в общении могла состоять в том, что Эрль был, если можно так выразиться, старомодно принципиальным человеком: невежливо отозвавшийся об уважаемом Эрлем человеке, тем более покойном, моментально и навсегда исключался из числа Володиных знакомых. В известный «Клуб 81» не вступили ни он, ни я, но интересно, как он сформулировал причину нашего невступления: «Не следует ходить в совет нечестивых» — и это не смотря на то, что убеждать нас изменить своё решение старались уважаемые в наших кругах Борис Иванович Иванов и Сергей Стратановский.
С середины мая примерно до середины сентября котельные не функционировали, и нас гоняли на разные малоприятные работы вроде уборки помещений, прополки овощей на с/х участках (каждое солидное учреждение имело такие участки) и ещё что-нибудь в подобном роде. Лето было временем наших отпусков. К тому же, иногда можно было исхитриться и выпросить отпуск за свой счёт. В один из таких случаев я предложил Эрлю совершить путешествие в мою любимую Литву, куда я ездил регулярно с середины 60-х годов. Сначала в Вильнюс, который я любил и знал, кажется, до последнего переулка, а потом в деревеньку Лишкява, затерянную в дзукийских (южная Литва, ягодная и грибная) лесах на живописном берегу Немана. Через несколько дней мы с жёнами были в Вильнюсе. Я с удовольствием, как заправский гид, показывал красоты этого прекрасного города, а об одном месте мне хочется рассказать особо. Однажды мой вильнюсский друг, поэт и переводчик Виталий Асовский, отвёл нас с Эрлем в какое-то НИИ, в котором находился неизвестный даже большинству местных книголюбов филиал магазина Академкнига. И в этом филиале нам открылось без преувеличения фантастическое зрелище: на полках стояли стопками Литпамятники, за которые в Ленинграде огромное количество людей без сожалений отдали бы свою бессмертную душу. И когда мы выходили из этого магазинчика, нагруженные этим богатством, Эрль сказал: «Примерно так я представлял себе рай».
Позже была тихая и уютная Лишкява — в восьми километрах от милого городка Друскининкай, от которого за 40 минут можно было доехать до белорусского Гродно, славного непривычной для России архитектурой и книжными магазинами, где на полках спокойно стояли Кафка, Камю, Мандельштам и другие книжные редкости. В Гродно мы ездили несколько раз, всегда возвращаясь с богатой добычей.
После моего отъезда в Израиль наше общение с Эрлем практически прекратилось. Если не считать двух моих приездов в Ленинград, мы уже не виделись и только изредка переговаривались по телефону и электронной почте. Постепенно это свелось к двум «встречам» в мае — в мой день рождения 9-го и его — 14-го.
В последний раз такая «встреча» произошла в этом году.
Я не очень люблю Ахмадуллину, но в моей голове всё чаще звучат строчки «По улице моей который год звучат шаги — мои друзья уходят». И по моей улице уходят коллеги и одноклассники, бывшие соседи и родственники — и всё чаще ровесники. Сейчас все они постепенно обживают своё новое жизненное пространство, куда совсем недавно перешёл мой друг Володя Эрль, оригинальный литератор и замечательный человек. И я надеюсь, что там ему будет не хуже, чем в том маленьком раю институтского филиала вильнюсской Академкниги.
Любимый Эрлик
Александра Петрова
Володя Эрль. Его педантичность, упрямство, трепетность, честность, стойкость, последовательность и верность до последнего себе самому, своему горизонту, своим друзьям (живым и мертвым, пусть даже лично не знакомым, поскольку разминулись во времени, как, например, с Введенским, Хармсом, Вагиновым, Добычиным). Такой человек мог сформироваться, создаться из отчаяния и вопреки навязываемому государственному забвению и кривозеркальности только в контексте эпохи, ставшей уже историей, но в которой мне все-таки, наверное, посчастливилось (а не наоборот) жить, как в своей.
Даже на фоне весьма необычных людей из его, из нашей среды Эрль выделялся и мог показаться фигурой гротеска. «Иностранство», загадочность, широкополая шляпа, длинный пиджак, длинные волосы, рыжие усы, обворожительная улыбка, модник вне моды.
Я подружилась с ним в августе 1991 года, и наше общение продлилось до моего отъезда в Иерусалим в марте 1993-го. Гуляли, ходили друг к другу домой, вечерами говорили по телефону, как бывало в те времена, иногда часами.
Эрль мне казался человеком вне быта, и меня поразило, когда однажды он тихо и быстро помыл всю посуду, стоявшую в моей раковине, пока я была с детьми в комнате. Этот трюк он проделал дважды. С моими девочками четырех и пяти лет он общался, не делая скидки на разницу в возрасте, — глубоко, серьезно, но и ласково, по-кошачьему. Однажды он подарил Соне свою любимую детскую игрушку, бюст обезьянки, которая спасала Соню от разных трудностей и была всегда рядом, пока уже в Иерусалиме не была случайно раздавлена во время игры, и сколько тогда было рыданий и слез по любимому Эрлику — дети так называли и Володю, и заодно — обезьянку.
Преданность Эрля избранным и единственно, на его взгляд, стоящим поэтам-писателям была абсолютной. Он напоминал смиренного, аскетичного, монотонного, безжалостного к себе (и к потенциальным оппонентам, извратителям текста) монаха, когда сверял их тексты, делал комментарии, рассказывал об их жизни. По сути, он жил для текстов других и сам был текстом.
В своем дневнике 90-х я нашла несколько записей о Володе. Перепишу здесь кусочки: «… он чувствует Хвостенко близким себе и говорит, что его нельзя измерять, как других. Вот есть много поэтов, а есть также явления, как Крученых.
Тех, скажем, можно измерять по линейке или на вес, а его, скажем, на градусы. Это нечто иное, невписанное».
«Однажды Эрль дал мне замысловатый железный предмет и просил угадать, что это. После того, как я весь его обнюхала и чуть ли не попробовала на язык, он сказал мне, что это плевательница».
«А вообще он очень похож на ослика Иа-Иа. Я сказала ему об этом, на что он ответил: «Я всегда старался».
«Вечер Хвоста в ВТО: вначале Уфлянд читал стихотворения, Эрлик, назвав себя учеником Аронзона и Хвостенко (даже, — сказал, — Арoнзон упрекал меня за хвостизмы), прочел два стихотворения. Мне понравились они. … Эрлик, напившись, вчера вновь был, как прежде: вкрадчив и трепетен».
Мне грустно, что больше не вышло встретиться. В последние годы мы редко переписывались в чате. На фотографиях это был совсем другой человек, хотя и в этом образе была яркость и лица необщее выражение.
Владимир Ибрагимович Эрль, он же Владимир Иванович Горбунов
Вячеслав Долинин
У Эрля в коммунальной квартире на улице Дзержинского я бывал с середины 1970-х. Я изучал самиздат, и меня интересовали книги его домашних издательств «Польза» и «Палата мер и весов». Таких искусно оформленных самиздатских книг я никогда ранее не видел, каждая из них смотрелась как ювелирное изделие.
Эрль заваривал крепкий чай. В местах не столь отдалённых он никогда не был, но умел «замутить» чифирь как настоящий зэк. Чай Эрль предпочитал индийский и вообще к Индии в ту пору был неравнодушен. Читал литературу об индуизме, любил индийские благовония и приправы, покупал пластинки с записями Рави Шанкара.
Примерно раз в месяц мы с ним встречались на литературных собраниях Шимпозиума, проходивших, в основном, на квартире Елены Шварц, а в некоторых случаях у меня на Шпалерной. Для ритуального употребления на этих собраниях участники Шимпозиума приносили крепкие алкогольные напитки, приготовленные по собственным рецептам. Эрль проявлял в этом деле творческий подход — настаивал водку на редьке и ещё каких-то едких растениях. От такого напитка внутренности обжигало адским пламенем.
Творческий подход Эрль проявлял и в иных сферах. Так однажды он написал письмо в редакцию журнала «Корея», в котором поздравил «Великого Вождя и Солнце Нации» товарища Ким Ир Сена с днём рождения. Из редакции Эрлю пришёл ответ на глянцевом цветастом бланке. В нём его благодарили за поздравление «Вождю» и «Солнцу».
С 1980-х Эрль готовил библиографическую роспись самиздатских литературных журналов, альманахов и сборников. Ко мне он обратился с просьбой
о поддержке. Я получил от него список под заглавием «Невиданные «Часы».
В нём Эрль перечислил выходные данные как «Часов», так и других изданий, которые хотел найти. Многие из них я сумел отыскать и ему предоставить. В свою очередь в 1981-82-м я брал у Эрля самиздат для подготовки антологии ленинградской неофициальной поэзии «Острова», в составлении которой участвовал. Своевременно возвратить взятые тексты мне не удалось — правда, моя вина в этом была минимальной.
Потом мы долго не могли общаться, опять-таки не по моей вине, но в декабре 1986-го с Полярного круга я смог послать ему поздравительную открытку. На открытке, насколько я помню, было написано: «Уважаемый Владимир Ибрагимович! Желаю Вам весело встретить Новый год и повидаться с Дедом Морозом. Разные Деды Морозы ходили по улице Дзержинского. Надеюсь, что к Вам придёт добродушный, щедрый и совсем не страшный».
В начале 1987-го я вернулся в Питер и, наконец, смог вернуть Эрлю взятый у него самиздат. Не прошло и пяти лет…
Эрль, как и многие питерские поэты, трудился в котельной, но потом врачи запретили ему ночные дежурства, и он переквалифицировался в киоскера.
Киоск «Союзпечати», в котором он работал, находился на Сенной площади рядом с рынком. Соседство с бойкой торговой точкой пробудило в Эрле предпринимательский талант. В его киоск, помимо советской прессы, поступали газеты стран социалистического лагеря. Многие из них состояли из нескольких листов. Эрль начал продавать каждый такой лист отдельно по цене целой газеты. Рыночные торговцы эту прессу охотно раскупали. Они не были сильны в языках стран социализма, газеты не читали, а сворачивали из них кульки для семечек и прочей сельхозпродукции.
В круг общения Эрля входили в основном авторы самиздата. Среди них был и Виктор Кривулин. Однажды при мне Кривулин затеял спор с Эрлем и назвал его ханжой. Тот встрепенулся: «Да, я ханжа. И на том стою». А через некоторое время мы с Эрлем встретились снова, и он объявил: «Я начал выпускать журнал «Ханжа», на днях вышел четвёртый номер». — «Владимир Ибрагимович, — с удивлением спросил я, — а когда же вы издали первый номер?» Эрль окинул меня высокомерным взглядом и гордо произнёс: «Не такой я дурак, чтобы начинать с первого номера».
«Плыл по волне размер стиха и незаметно затихал»
Евгений Коган
Есть некоторое количество текстов, которые мы знаем с детства (у каждого они свои, хотя вот, скажем, «Я спросил электрика Петрова…» — это, конечно, из ряда общих знаний) и считаем едва не народными, хотя у них есть авторы (как у того же «электрика Петрова» автор Олег Григорьев). Или, например, я откуда-то знаю этот текст, с детства:
На газоне свежевскопанном
лежала кошка белолапая —
то ли лапы загорелые,
то ли морда неумытая.
Несколько лет назад выяснил, что и у этого текста есть автор — Владимир Эрль. Гений, с которым нам довелось жить в одно время.
Я познакомился с ним непозволительно поздно — что ли в январе этого года меня привел к нему Борис Лихтенфельд. Эрль уже был очень плох — в редкие минуты просветлений он хвастался подготовленной им вместе с Александром Скиданом для НЛО огромной книгой Василия Кондратьева (над собранием Кондратьева он работал почти двадцать лет), вспоминал свои любимые книги — Хармс, Вагинов, Добычин, вот это все, он показывал рукой на то, что осталось от его уникальной библиотеки, говорил о большой собственной книге, над которой работает — а потом вдруг начинал выть или повторять одну и ту же фразу, его сознание уплывало, он оказывался где-то в собственном мире, «наблюдая гладь сиреневого Стикса». Я познакомился с ним непозволительно поздно — у меня было к нему столько вопросов! Вопросов, которые больше некому задать.
В том, что написано ниже, я не буду менять настоящее время на прошедшее, ладно?
* * *
Эрль — поэт, который как бы осуществляет связь времен: между ОБЭРИУ (Эрль — не просто знаток и публикатор Хармса (первое собрание сочинений Даниила Ивановича, четырехтомное, было опубликовано в Бремене как раз стараниями Эрля и Михаила Мейлаха), Введенского и Вагинова, он одной своей ногой как бы стоит в текстовом и мировоззренческом пространстве обэриутов) и, например, Крученых (и в пространстве Крученых и, я не знаю, Хлебникова стоит вторая нога Эрля). Начиная со своих первых стихов, написанных в середине 1960-х, Эрль исследует буквы, слова и смыслы. Ну, то есть, с одной стороны:
Здесь лось прошел, задев кору ольхи губами,
здесь невеликая качается безумно птица,
здесь ты — не в силах сторониться —
стоишь, откинув тень на камень.
Валун, свой профиль обратив к покою неба,
наверно, ждет движения руки, —
и видно в сумерках: по озеру круги
расходятся…
А с другой:
смола устала
где-то
как его?
Но у Эрля есть, например, и третья нога, и она расположилась в том текстовом пространстве, в котором нащупывали пути-дорожки Ян Сатуновский и, в большей степени, Всеволод Некрасов:
Первое апреля
первое июня…
Даже не поверю,
если ветер дунет.
Если он не дунет,
тоже не поверю…
Первое июня,
Первое апреля…
Четвертая нога Эрля — в мире абсурда (или парадокса, хотя не сказать, что между абсурдом и парадоксом — один шаг), и так далее: ног у Эрля бессчетное количество. При этом Эрль никому не подражает — он именно что исследует пространство букв, слов и смыслов, как это делали его предшественники. Некоторое время назад критик Игорь Гулин совершенно по другому поводу очень, как мне кажется, точно сформулировал суть обэриутского письма: «Письма, понимаемого не как сумма приемов или банализированный «абсурдизм», скорее — как катастрофическое состояние языка, когда у слов нет времени, нет сил означать то, к чему они привыкли. <…> Еще точнее так: слова, имена, ритмы, стили отказываются означать то, к чему привыкли, принимают здесь свои новые хрупкие, ненадежные роли из солидарности к говорящему, в качестве жеста поддержки поэту в его невозможном положении…» Эти слова, думаю, можно отнести не только к обэриутскому письму, но и к упомянутым текстовым опытам Крученых, и к текстам Сатуновского и Некрасова. И — к текстам Владимира Эрля, не продолжателя, но как бы современное воплощение русского авангарда.
Но писание текстов (и путешествия в заминированные поля букв, слов и смыслов) — не единственное, чем славен Эрль. Он знаток того самого русского авангарда, публикатор и исследователь поэзии ОБЭРИУ. Кроме того, в свое время он был одним из главных действующих лиц ленинградского самиздата — он был и составителем, и издателем, и, естественно, самиздатовским автором.
Он — отец-основатель арт-группы «Хеленукты» (1966-1972), в которую входили такие же, как он, увлеченные авангардом и обэриутами люди, в том числе Алексей Хвостенко, Александр Миронов, А. Ник (Николай Аксельрод) и другие: «Лучше нас никого нет, да и вообще никого нет…» Он, говоря коротко, один из главных людей советского поэтического (и не только поэтического) авангарда — второго авангарда или неофициальной, «той» культуры: в одном из редких интервью он так сказал по поводу своей книги «С кем вы, мастера той культуры?»:
«Я считаю, что сейчас время культуры вообще угасает. Сама культура угасает, а тогда еще что-то было. Я подразумевал, что пишу не о советских, не об официальных «мастерах», имел в виду то, что называют второй культурой, неофициальной. Но теперь все пришло к своему логическому концу… Увы…»
* * *
Его «Собрание стихотворений (тяготеющее к полноте)» на сегодняшний день — самый полный свод (в основном, поэтических) текстов Владимира Эрля (тут стоит заметить, что книг у Эрля вообще мало, четыре или пять, и все выпущены мизерными тиражами) — вышло несколько лет назад в крошечном издательстве «Юолукка» и сопровождалось какой-то звенящей тишиной. Сейчас там же готовится еще одна большая книга Эрля — та самая, о которой он рассказывал мне в январе. А глава издательства Олег Дмитриев сегодня написал: «Владимир Эрль — наш первый автор, с него началась «Юолукка»… Видимо, книгой Эрля, которая сейчас в работе и которой он не дождался, мы и закончимся. Очень даже символично».
плыл по волне размер стиха
и незаметно затихал
и успокаивался дух —
и тух…
Они меня не поймут
Игорь Вишневецкий
Владимир Ибрагимович. Я никогда не называл его так, разве что несколько раз в шутку, в самом начале знакомства. «Да, — отвечал он мне со всегдашним юмором, — я по-хорошему должен быть Ибрагим-оглы, но уж так получилось…»
Эрль всегда был для меня Володей, по его собственному настоянию. При этом мы оставались на вы.
Совершенно не помню, когда мы познакомились. Но уже весной 1990-го, то есть больше тридцати лет назад, когда я вернулся из поездки в Соединённые Штаты по образовательному обмену и добрался с вещами из аэропорта Шереметьево (в котором меня никто из домашних не встречал) на Речной вокзал, то родственники приветствовали в дверях с загадочным сообщением: «Тут у тебя живёт твой знакомый, этот, ну как его? Не произнести». — «Кто же?» — «Эрль», — исправила положение тогдашняя жена. «Как? А почему вы не сообщили мне в Америку?» — «Ну, мы думали, что ты знаешь, и что всё согласовано», — сказала бывшая жена. Я действительно как-то обронил: «Володя, если что, можете остановиться в Москве у меня». Но совершенно не предполагал, что он так скоро этим воспользуется. Тут в коридоре появился полувиноватый В. Э., напоминавший больше всего свои фотопортреты конца 1970-х, — худощавый, чуть ироничный — и, застенчиво улыбаясь сквозь пышные рыжие усы (бороды он тогда не носил), произнёс: «Я, если можно, поживу у вас ещё». Тесть, тёща и тогдашняя жена не возражали, и Володя прожил ещё целый месяц. Всё это время он занимался подготовкой к печати собрания прозы Вагинова (выверенное и откомментированное совместно с Т. Никольской, оно увидело свет через год в московском «Современнике») и второго, уточнённого издания двухтомника Введенского (был под редакцией Володи и М. Мейлаха напечатан в 1993-м в «Гилее», первое издание под редакцией М. Мейлаха вышло в «Ардисе» в начале 1980-х).
Как мы тогда уместились всемером — родители жены, Эрль, я с женой и сыном и французским бульдогом — в трёхкомнатной квартире, ума не приложу. Сын был перемещён в нашу комнату, Володе был препоручен французский бульдог. В неизбежном хаосе нашего дома (где каждый думал, что другие знают обо всём лучше, а в результате никто ничего не знал наверняка) Володя оказался лёгким жильцом. Себе он практически ничего не требовал, кроме крепчайшего чаю, и бесконечно курил «Беломор». Впрочем, в той квартире курили все, кроме тёщи, нашего маленького сына и бульдожки (сейчас я бросил курить, а сын, наоборот, закурил: его черёд бороться с общепринятым). Днём, когда я уходил преподавать в 57-ю школу, Володя либо тихо сидел над своими корректурами, либо бесконечно пропадал в «Современнике» (кто помнит тянущую нервы из авторов/публикаторов работу с советскими редакторами, тот поймёт почему), либо где-то ещё, но к вечернему обеду он возвращался. Думаю, бесплатный приличный стол был тем, что побуждало его задержаться у нас как можно дольше. Вообще он казался в свои 43 года довольно неустроенным и каким-то неприкаянным. Я бы сказал «как и следует быть поэту», если бы не знал на примере себя самого и друзей, что поэт может существовать иначе.
Моя жена сказала ему как-то: «Володя, давайте я вам хоть пуговицу пришью и рубашку постираю». — «Не надо, с пуговицей я сам (пуговица так и осталась непришитой), а рубашка у меня ещё одна есть!» К концу второго месяца проживания у нас Эрль, наконец, сменил рубашку.
Блеск и обаяние его проявлялись в разговоре, жесте, умении неожиданно подать написанное им и другими. Крайний авангардист в своих лучших вещах, он больше всего ценил точный жест за его однократность, и отнюдь не стремился превратить его, как нынешние актуальные сочинители в легко тиражируемый, пожираемый академической индустрией (и перерабатываемый её организмом в виде переводов, статей и т. п.) товар. Да я и не уверен, что он тогда (да и после) совпадал с актуальными по существенным вопросам. Совершенно случайно я в период его проживания у нас узнал о большой симпатии В. Э. к мыслителю довольно неожиданного для людей его склада толка. Дело происходило так. После сытного обеда, закурив над чашкой крепчайшего чая привычную беломорину, на крохотной кухоньке той самой квартиры, где с трудом можно было поместиться даже троим-четверым, Володя со спокойной чёткостью и одновременно с важностью, глядя в сторону окна и кухонных плит, произнёс:
В городском суде играет
духовой оркестр:
на скамейке подсудимых
сам Жозеф де Местр!
Я начал истерически хохотать, Володя лишь лукаво улыбнулся, хитро моргнув глазом. А, отсмеявшись, я подумал: «Суд-то — не Ленинградский ли городской? Где ещё оказаться автору «Санкт-Петербургских вечеров»?»
Уезжая, Володя подарил мне в благодарность собственный портфель, по его словам, «самую ценную вещь», которая у него была: «Храните его, вы этим портфелем владеете по праву!» Я был чрезвычайно тронут подарком безбытного поэта, тем более что знал, что Володю, как на рисунке Галины Блейх, вынесенном потом на обложку «Книги Хеленуктизм» (1993), чаще всего изображали в ту пору в широкополой шляпе, в плаще и с тем самым видавшим виды легендарным портфелем, в котором он носил виртуозно, с немалой выдумкой отпечатанные на пишущей машинке листки своих и чужих сочинений и корректуры, находившихся в процессе подготовки публикаций. Увы, практической пользы от подарка было мало: портфель оказался ветхим, ничего из своего я ни носить, ни держать в нём не смог, и очень скоро он был ликвидирован вместе с другим «художественным хламом», оставшимся после меня на квартире, где в 1990-м гостил Володя (включая рисунки друзей — то, о чём я жалею больше всего), после того как я расстался со своей тогдашней женой, а ведь тот самый легендарный портфель мог бы быть теперь передан какому-нибудь литературному музею. Володя, узнав о судьбе пропавшего подарка, сильно расстроился. Для него этот портфель был чем-то вроде живого существа.
Из собственных сочинений Володя придавал исключительное значение юношеской повести «В поисках за утраченным Хейфом», написанной в основной своей части ещё в 1960-е, когда автору было 18-19 лет. Название, понятно, отсылало к заголовку эпопеи Марселя Пруста в переводе Адриана Франковского, но в противоположность многим томам французского романа повесть Эрля была крошечной: всего несколько десятков страниц машинописи, трясясь над которыми как над величайшей ценностью, Володя всё-таки дал почитать сочинение мне. Действие повести происходит «в будущем», в 1970-е и в прошлом одновременно: одно из действующих лиц (точнее один из многих мужских и женских голосов) «Хейфа» поздравляет адресата «с наступающим 1663 годом». Причём пародия на многоголосный роман в понимании Бахтина здесь не главное. Главное, и предположение это основывается на общении с автором, — запись текста в машинописной версии: абсурдирующая разбивка внутри не помещающихся в строку слов, размывы краёв текста, лесенки и столбцы слов и знаков препинания, включение в прозу того, что мы бы сейчас считали «found literature» (или имитаций таких текстов, якобы написанных другими, — от энциклопедической статьи до частного письма; впрочем, Саша Скидан на основании разговора с Володей указал на целый ряд отнюдь не воображаемых авторов, подвергшихся в «Хейфе» графическому переосмыслению: Владимир Ленин, Лев Никулин, Евгений Пермяк; я тоже припоминаю рассказ Володи о включении в повесть «Апрельских тезисов»), наконец, стихов, которые оказываются в середине размыты, и мы получаем лишь остатки некоторых слов, состоящих из одной, максимум двух букв, например, «й», «ть», «ь», «г». Наконец, там, где возникает сюжетность, как в истории о пассажире, чья свежая платиновая коронка была без особых раздумий выдрана изо рта для восстановления работы заглохшего двигателя катера, мы попадаем в намеренно брутальный мир, живущий — как в последствии у московских концептуалистов — по законам слабо мотивированного эксцесса, мир, заставляющий задуматься о привычном и потому незаметном насилии, окружавшем нас.
Тут следует оговориться: приёмы, поставленные в Москве в 1980-е, что называется, «на поток», были у Эрля более эффектными в силу однократности и того естественного, не выпячиваемого артистизма, с каким они оказывались задействованы. Крепко запомнились и основанные на «небольшом смещении» неологизмы «Лен-ад» (от Ленинграда, я потом им активно пользовался), «экземен». Знал я и о Володином восхищении Беккетом, сделавшим ставку, если выражаться языком другого чрезвычайно ценимого Эрлем автора — А. Введенского, на уважение к «бедности языка», к «нищим мыслям» (что в мышлении Эрля, православного христианина, было куда более верной дорогой в Царствие небесное, чем изощрённое велеречие). Такой радикальной постбеккетовской прозы — или «как бы» прозы, потому что там присутствовали и стихи, — не писал в СССР в 60-е никто. Я также, как хорошо знавший авангардную музыку 1960-х, видел тут прямую связь не с чётко нотированной, а с суггестивной, метафорической, «рисовальной» записью тех или иных партий в партитуре, столь распространившуюся именно в то время, когда юный Эрль сочинял свою повесть, среди продвинутых подсоветских композиторов под влиянием, например, польской сонористики.
А реальное (или мнимое) присвоение в «Хейфе» кусков чужого текста с минимальным, но при этом очень ясным авторским смещением — ведь это тоже приём музыки ХХ века, получивший широкое хождение, начиная с партитур Стравинского. Читал я «Хейфа» одновременно с попавшим мне в руки машинописным томом «Под домашним арестом» Евгения Харитонова, и проза и прозостихи Володи, в том числе чисто графическое, машинописное её расположение выглядел в сравнении с графическим, машинописным расположением (очень изобретательным) прозы, стихов и прозостихов Евг. Харитонова более чем неплохо.
«В поисках за утраченным Хейфом» оказался во всех смыслах выдающимся текстом — сейчас, когда я знаю о литературе, о мире да и о человеке гораздо больше, чем в 1990-м, тогдашнее убеждение моё только усилилось, причём многократно.
Другой читанный мной прозаический текст — «Вчера, послезавтра и послезавтра» — я думал было напечатать в затеянном мной малотиражном журнале, да в силу того, что спонсор решил переключиться на другой проект, ни один из четырёх подготовленных мной номеров типографии не достиг. Этот текст, правду сказать, впечатлил меня куда меньше.
Однако любимой темой Володиных разговоров на рубеже 1980-1990-х был третий проект, из разряда уже настоящей, а не отчасти симулированной «found literature», так называемые «Письма тёмных людей» — абсурдирующе дословное, со всеми ошибками и, конечно, с добавлением Володиной виртуозной, но при этом чуть-чуть смещающей машинописной графики воспроизведение писем каких-то не слишком образованных корреспондентов с Северного Кавказа, найденных, если я не ошибаюсь, на съёмной квартире в Сочи. Речь шла о дальнейшем развитии работы с уже готовым материалом, которая началась в «Хейфе».
Небывалый артист пишущей машинки, Эрль, когда вышел зелёный том прозы Вагинова, подарил его с каллиграфической дарственной надписью (у меня никогда не было столь ясного и красивого почерка), вложив в том три листка дотошных поправок, не учтённых издательскими редакторами (повторюсь: кто работал с советскими редакторами — понимает почему; они умели тянуть из тебя нервы, но собственную работу исполняли далеко не идеально): листков, напечатанных на пишущей машинке очень странно и одновременно с поразительным изяществом — строчки раскачивались слева направо и обратно, как в стихах. «А автограф?» — поинтересовался я. — «Где?» — выразил недоумение Володя. — «На листках!» Володя написал в самом низу третьего листка, старательно воспроизводя корявый почерк, что у него всё равно не вышло, почерк его даже в корявости был превосходным: «Я тут НЕ ПРИ ЧОМ». «А подпись? Должен же я иметь полноценную коллекцию ваших автографов». — «Будет вам и подпись», — ответил Эрль и нарисовал, как неграмотные в средние века, крест.
Его жилище в ту пору было святилищем, куда допускались только проверенные друзья. Причина была простой. Помимо тьмы редких книг, которые были расположены по полкам в намеренно дезориентирующем порядке, там, рассованные по самым неожиданным местам, лежали рукописи друзей и подшивки уникального самиздата, например, комплект ейского «Транспонанса», который я с восхищением рассматривал. Володя больше всего боялся, что всем этим редкостям, цену которым он знал прекрасно, может не поздоровиться. Помню, что я подумал, что хочу иметь такую же библиотеку и личный архив. Теперь, после переездов с континента на континент и трёх разводов мало что уцелело от моего прежнего, тоже с умыслом подобранного собрания книг, архив рассеян по разным городам и хранилищам (что-то из отданного в казённые руки лежит в Пушкинском доме, что-то в Бременском университете), но собственный творческий архив сохранить удалось.
Из многочисленных историй, с Эрлем связанных, хочу рассказать одну — очень характерную. Мы все на рубеже 1980-1990-х начали активно ездить за рубеж. У Володи же, несмотря на приглашения, элементарно не было для этого денег. Он в ту пору жил на зарплату продавца газет в киоске «Союзпечати». Митя Волчек (который не даст соврать и поправит, если что) нашёл остроумнейший выход, который свидетельствовал и о его немалой щедрости: он купил у Эрля полную подшивку собственного «Митиного журнала» вроде как для коллекции. Теперь у Эрля были деньги даже на Америку, но он всё равно никуда не поехал. Помню воспоследовавший разговор, происходивший уже в Лен-аде. Стояла ранняя осень, Володя сидел на лавке и курил, я нависал с боку: «Но почему, почему вы никуда не поехали? Вы объяснить-то можете?» — сердился я. — «Видите ли, — Эрль начал с чуть наигранной полувиноватостью, — я посоветовался с коллегами по работе (имелись в виду продавцы и продавщицы «Союзпечати»), и понял, что они меня не поймут» (тут Эрль широко развёл руками). Я потерял дар речи, но сейчас мне ответ Эрля не кажется таким уж абсурдным. Он действительно десятилетиями жил без нормальной работы, на грани полной нищеты.
Настоящим культурным и текстологическим подвигом стал огромный посмертный том стихов и прозы Василия Кондратьева, подготовленный в 2007 году Эрлем и покуда в полном объёме не изданный. Вася и Володя не были, насколько мне известно, очень близкими друзьями, но Эрль узнал в Кондратьеве родственную душу — литератора, рано всё понявшего, очень ярко дебютировавшего и шагнувшего далеко за пределы не слишком уютного для него культурно-исторического контекста.
Я начал писать эти заметки 25-го сентября, когда Эрля не стало, а заканчиваю после похорон и отпевания 3 октября. Завтра, которое ещё не наступило с моей стороны земли, но уже начинается в вашем, Володя, городе, будет девять дней. Поэтому я выпью в память о Владимире Ивановиче Горбунове, более известном как «Владимир Ибрагимович Эрль», стопку хорошей водки. Светлая вам память, Володя, как дивно, как хорошо было с вами и в русской литературе, и в жизни!
Подборка стихотворений В.Эрля в «Этажах»
«Несказанное во мне». Воспоминания о поэте Владимире Эрле
25 сентября в Петербурге умер поэт, прозаик, текстолог Владимир Эрль.
В 1960–1970-е годы он принадлежал к группе “поэтов Малой Садовой”, основал литературное направление Хеленуктов, выпустил более сотни самиздатских книг, был публикатором произведений Даниила Хармса, Константина Вагинова, Александра Введенского, Всеволода Петрова, Леонида Аронзона, в 1986 году за достижения в области критики и текстологии стал лауреатом премии Андрея Белого.
уходит на кухню и приносит стеклянную больничную утку с сухим черносливом внутри – и ставит посередине стола
– Если человек занимается Хармсом, то он вполне естественно перенимает его жизнетворчество и театральное поведение, – вспоминает филолог Татьяна Никольская. – И Эрлю игра была в высшей степени свойственна. Вот только что на поминках дочка его жены рассказала, что она как-то дежурила у Володи, который был уже очень болен, ночевала на кухне на раскладушке, и вдруг в полчетвертого утра Володя ее зовет. Она испугалась, вскочила: «Что вам нужно, Володя, вода, лекарство?» – «Нет, нет! Вы посмотрите, как она красиво спит» – и указывает на свою кошечку Хню, которая и правда очень изящно раскинулась у него на одеяле. Эту миниатюрную кошечку кто-то привез ему из Москвы, он ее безумно любил. Года два назад одна его американская знакомая устроила ей день рождения – праздновали год, купили маленький тортик, вставили туда одну свечку, и вокруг Хню водили хороводы, а потом читали ей Хармса. Это уже одно из последних моих воспоминаний, так сказать, обратная перспектива. А когда мы познакомились, он учился в 11-м классе, а я была на 2 года старше – это много значило в этом возрасте, я уже училась в университете. Володя всегда хотел дружить со старшими – со мной, с Алексеем Хвостенко, у которого с ним разница еще больше, с Анри Волохонским. И чтобы с ними дружить, он всем писал письма – приглашения в гости. Однажды, получив такое письмо, я пошла к нему в гости на Пушкинскую улицу. Это была коммунальная квартира, но комната была большая. Была большая компания – пришел Саша Миронов, пришли братья Танчики, Сергей и Вадим. Был хороший стол, все поели, попили, и тут Эрль говорит: «А сейчас будет утка с черносливом». Все говорят: «Да уже никакой утки не хочется, давай чай пить». – «Нет, будет утка с черносливом». Уходит на кухню и приносит стеклянную больничную утку с сухим черносливом внутри – и ставит посередине стола. И тут даже уже у этой богемной публики случился шок, произошла минута молчания. Напротив меня сидел Сережа Танчик, он, я помню, первым протянул руку, взял одну или две черносливины, а за ним и другие, и я тоже: мы ели чернослив из утки – после первого оцепенения. Понятно, утка была абсолютно новая, чистая, купленная в аптеке, а чернослив был отборным, без косточек – и Эрль добился своего, произвел впечатление. Это было мое первое посещение Эрля, потом я еще бывала у него на Пушкинской, но нечасто, а встречались мы почти каждый день на Малой Садовой. Когда там в кофейной поставили кофе-машину, образовалась компания: тот же Эрль, Николай Иванович Николаев, Саша Миронов, братья Танчики, Роман Белоусов, Гайворонский и многие другие приходили туда пить кофе. Братья Танчики были колоритные люди, они называли себя христианскими философами, я больше была знакома с Сережей, который стихи писал, помню, как он стоит у меня в прихожей и стихи читает. Я тогда подрабатывала в газете «Ленинградский автотранспорт», она была на площади Островского. В обеденный перерыв мы с сослуживцами каждый день ходили пить кофе на Малую Садовую, и там я встречала Эрля с его друзьями. Бывал там и Дима Макринов, который потом стал священником, помню, как он уступил мне место в очереди, но так как нас было трое и каждый брал два двойных, то это заняло очень много времени, и больше он уже мне место в очереди не уступал. Еще я встречала Эрля у Хвоста, помню, как он за Хвостом и Волохонским подбирал буквально каждую бумажечку, и уже в 1995 году он отредактировал и подготовил к печати сборник Хвоста «Продолжение» – благодаря тому, что у него была куча всяких черновиков. С самых ранних лет он занимался текстологией и достиг в этом больших высот, так что потом мы с ним вместе в 1989 году подготовили первое комментированное издание прозы Вагинова, там текстология именно Володина. Причем более тщательного, придирчивого и скрупулезного человека найти было трудно.
Такое замечательное сочетание в нем было – с одной стороны, театрализация богемной жизни, с другой – огромная работоспособность. Он ведь не только к текстологии Вагинова, Введенского или Хармса так относился, но и, как ни странно, к своим служебным обязанностям – и в киоске «Союзпечать» на Сенной площади, и в котельной. Я к нему в котельную несколько раз приходила, так он говорил, что своей литературной работой занимается только ночью, а так все делает, что положено по инструкции. У меня тогда много друзей в котельных работало, они там всякими хозяйственными делами занимались, и блины пекли, и белье стирали, а Володя добросовестно выполнял все служебные инструкции, это тоже была его яркая особенность.
Татьяна Никольская– Он ведь нигде не учился, как у него получилось стать таким потрясающим текстологом?
– Я думаю, этому способствовала многолетняя работа в университетской библиотеке. Ну, и дар у него – ведь он еще в 18 лет собирал тексты Хвостенко, Аронзона, который тоже был его старшим товарищем. Эрль быстро стал главой целой группы. Аронзон жил тогда в доме Дельвига на углу Владимирского и Марии Ульяновой, и я сама видела, как приходит Володя, а за его спиной – 7 человек, так он ходил в гости. Они читали свои стихи и слушали Аронзона, которого Эрль считал своим учителем и тоже выпрашивал у него всякие бумажечки и черновики, и закончилось все это тем, что уже после смерти Аронзона именно Эрль с Петром Казарновским подготовили и выпустили прекрасный двухтомник Аронзона. Эрль – текстолог-самородок, я не знаю человека, который бы его этому учил. Не часто случается, что человек лет в 17–18 любит сохранять черновики других поэтов, сопоставлять варианты. Потом они с Мейлахом сделали первое издание Хармса – четырехтомник и двухтомник Введенского. Одно время мы жили рядом – он в коммунальной квартире на Гороховой, а я в Апраксином переулке, и проходя по Сенной, я всегда заходила к нему в киоск: «Володя, как поживаете?» А потом его коммуналку расселили и он оказался на окраине, в Лахте, и тут уже мы стали редко видеться. Еще несколько лет мы не общались после того, как вместе готовили сборник стихов Вагинова, и Володя именно из-за своей обязательности, перфекционизма свою часть вовремя не закончил, и книжка не вышла. Он не хотел остановиться, хотел сделать нечто такое замечательное, чего ни у кого никогда не было и не будет. Я на него рассердилась, и мы несколько лет не встречались. Потом, конечно, помирились. В 70-е годы у него был период дендизма. Наташа Шарымова была администратором в Союзе композиторов и помимо показов фильмов – мы на Годара туда ходили – она устраивала вечера поэзии. Помню, на одном вечере был Эрль с друзьями, выглядел он невероятно: рыжие волосы до поясницы, причем исключительно чистые и блестящие, бархатный пиджачок, бант, рыжие усы – настоящий денди a la Оскар Уайльд. И обожал всякие едкие словечки. А потом этот дендизм куда-то ушел, и волосы он подстриг.
Сергей Стратановский«Эрль тщательно продумывал свой образ, начиная с псевдонима. Эрль по-английски пишется earl, это староанглийский титул, который по-русски обычно переводится как граф. То есть в псевдониме есть некий прикус чего-то английского, чему противоречило отчество Ибрагимович, тянущее в другую, восточную сторону. Он создавал легенду о своём происхождении, уверяя, что его дед был деревенским колдуном. (В последние годы жизни, отпустив огромную бороду, он действительно стал походить на деревенского колдуна)», – пишет поэт Сергей Стратановский. Он знал Владимира Эрля со студенческих лет, а впервые увидел его вместе с Леонидом Аронзоном.
Он делал среду не только своим текстами, но и поведением, манерой одеваться, общаться
– Они пришли на филфак на литературное объединение, которое вёл Евгений Иванович Наумов. Я тогда обэриутов не знал, и когда выступали Аронзон и Эрль, меня просто поразила новая поэтика. Потом я видел Эрля много раз, он заходил на семинар Глеба Семенова. Человеком он был абсолютно необычным, он как бы делал среду не только своим текстами, но и поведением, манерой одеваться, общаться. Он стремился к необычности. Я помню некоторые его реплики. Когда он работал киоскером и у него спрашивали газету «Правду», он переспрашивал: «Правду-ду»? В 1970-е годы мы составляли коллективный сборник «Лепта» для официального предъявления. После первых выставок неофициальных художников мы тоже надеялись разрушить эту стену и вырваться в официальную печать. Заключительное собрание по поводу сборника было на квартире Юлии Вознесенской, и Эрлю поручили сказать обо всех подборках. Он все повторял: «Сократить, сократить», а в заключение сказал: «Вот тут есть еще такой Эрль, это графоман, ему не место в нашем поэтическом сборнике». Мы с Кириллом Бутыриным выпускали самиздатский журнал «Обводный канал», и он в нем участвовал. А потом у нас случилась размолвка – в одной из своих статей я задел Хармса, а он к этому очень ревниво относился. Правда, эта размолвка не помешала ему участвовать в хлебниковской анкете, организованной нашим журналом. В последние годы отношения у нас наладились. Он интересовался не только тем, что было близко к его поэтике, – у него был живой интерес ко всему новому в литературе, не только к поэтам Малой Садовой, но и к достаточно далеким авторам, например, к Светлане Кековой. Он очень много сделал для других – составлял сборники Саши Миронова, бережно хранил и распространял в самиздате стихи Аронзона, чью первую маленькую книжку составил тоже он, эта книжка у меня есть. Без него нельзя представить нашу вторую культуру, он был очень яркой фигурой, создающей ту атмосферу, которой мы тогда дышали. В конце 1970-х он работал в той же котельной, что и Охапкин, к которому я приходил и пару раз заставал Эрля.
Котельные вспоминают многие. Поэт Борис Лихтенфельд некоторое время работал с Владимиром Эрлем в одной котельной. Правда, впервые он его увидел не в котельной, а у Юлии Вознесенской, где тот читал Хармса и свои стихи.
Владимир Эрль и Леон БогдановОн любил говорить, что «тщательность – это сестра абсурда»
– Он произвел неотразимое впечатление – какой-то своей неотмирностью. Худоба, длинные волосы, интонации – так, как он, никто стихи не читал в то время. Он был совершенно невозмутимым. А в начале 1980-х мы с двумя Владимирами, Хананом и Эрлем, оказались на одной работе – в котельной Центрального телефонного узла на Мойке, 65. Смену мы передавали подолгу, с чаепитиями и беседами. Оба Володи любили крепчайший чай. При этом Володя Эрль следил, чтобы чайник ни в коем случае не перекипал – до первого пузырька. А если этот момент пропускали, то чайник выливался и процесс возобновлялся. Володя был педантичным не только в творчестве, но и в быту, любил говорить, что «тщательность – это сестра абсурда». В котельной существовала система взаимных расчетов, все склонны были округлять и не придавали этому большого значения, а Володя высчитывал все до последней копейки, у нас лежали записки, кто кому должен. Приблизительности он не выносил. Гости приходили к нам наугад, не зная, кто на смене, но все были свои, и постепенно наша котельная становилась центром второй культуры. Благодаря Эрлю я узнал и полюбил стихи Аронзона, прозу Вагинова, обэриутов, из его рук я получал драгоценный самиздат – прозу Леона Богданова, стихи Александра Миронова. Эрль часто цитировал Салтыков-Щедрина, Козьму Пруткова, графа Хвостова, страстно любил ирландцев – Стерна, Свифта, Беккета, Джойса, да, собственно, он и себя ощущал ирландцем, и мы всегда поздравляли его 17 марта с днем св. Патрика. Когда была последняя перепись населения, он сообщил, что он кельт, хотел, правда, написать, что древний, но удержался. Жили мы неподалеку, я часто к нему захаживал на Гороховую, где поражала его библиотека. У меня библиотека тоже была неплохая, но с Володиной несравнимая. Все мы были охотниками за хорошими книгами и часто покупали их друг для друга. Тогда существовала система предварительных заказов по издательским планам, особенно в «Академкниге», и для кого-то Эрль заказал плакат «Учись разбирать и собирать автомат Калашникова». А однажды в котельную заглянул поэт Юрий Колкер, увидел Володин почерк и догадался, кто заказал для него книгу «Свиноводство в Йоркшире», с надписью «Сэру Юрию Колкеру, эсквайру». Это оказалось пророчеством – Колкер же сейчас в Англии живет. Летом, когда заканчивался отопительный сезон, нас переводили на работу в охрану. Однажды в наше совместное дежурство из здания была унесена пишущая машинка. Нас вызвали для дачи объяснений, Эрль пошел в кабинет первым, а мы с его бывшей женой Соней прождали его часов пять, наверное. Время от времени приходил один из его «собеседников» и говорил: «Интересный человек ваш коллега». Потом выяснилось, что его просто допрашивали по делу Мейлаха, с которым они вместе издавали Хармса в Германии. А меня так и не вызвали, и кража машинки, скорее всего, была инсценировкой. Уверен, что при Володиной невозмутимости он ничего лишнего не сказал.
– А домой вы не ходили друг к другу, только в котельной общались?
Владимир Эрль у «Эдипова комплекса» в «Катценгофе», лето 1971– Он приходил к нам домой, сначала на Большую Пушкарскую в дом Басевича, а потом на Васильевский остров. Обычно он приходил с Сашей Степановым, автором монографии об Аронзоне. Володя всегда возился с чужими детьми – Тамары Буковской, Александры Петровой, на наших детей он тоже оказал большое влияние. Из его рук они получили книги Юрия Коваля, пристрастил он их к «Симпсонам». Позднее водил их на концерты «Аукцыона» , Хвостенко. Он очень любил муми-троллей, ему больше всех нравился Снусмумрик, но сам он был похож скорее не Хемуля. А вообще он выглядел каким-то инопланетным существом. А еще я вспоминаю, как Эрль завязал переписку с вильнюсским графоманом Дубасовым, позднее он ее опубликовал, он вообще графоманов ценил. Еще он заявлял о приверженности идеям чучхе, выписывал журнал «Корея», интересовался и более древним Востоком. И всю жизнь очень любил кошек, вспоминал котов своего детства. На Гороховой жил кот Фергюс, памяти которого Эрль посвятил одну из своих книг. После первого Володиного инсульта в 2006 году я привел к нему в больницу Олега Дмитриева, с которым работал на одном заводе. Вскоре Олег вместе с Пяйви Неннонен основал издательство Юолукка, и первая книга, которую он издали, была книга стихов Эрля, сейчас готовится еще одна, которая уже станет посмертной.
ВОРОНА, ГОЛУБЬ И КАПИТАН
Над крышей каркает ворона
и голубя в когтях сжимает.
А тот без крика и без стона
в когтях вороньих молча повисает,
как будто апельсин без кожуры,
как будто апельсин без кожуры.
Вверх смотрит дикий пес из конуры
и цепь свою поверх столба мотает.
На небе голубом ворона пролетает,
в когтях сжимая апельсин без кожуры.
Похоже, будто апельсин вороний
похож на дождь Данаи золотой,
похож на дождь Данаи золотой.
На море парус плещет из-под ветра.
На палубе виднеется суровый капитан.
В трубу подзорную ворону наблюдая,
он видит: на расстоянии около десяти метров
несет она в когтях оптический обман,
да и на вид она — еще довольно молодая.
«Когда б она была Даная,
когда б она была Даная!» —
вздыхает молчаливый капитан
и мчится — дальше в океан.
1969
Очень рано познакомилась с Владимиром Эрлем поэт Тамара Буковская, тоже принадлежащая к тому самому кругу поэтов Малой Садовой, который значил так много в жизни и самого Эрля, и большинства его друзей.
Не просто пародийное явление, это изложение сути бытия, вот что такое хеленуктизм
– Друзей почти не осталось, и с каждым о чем-то не договорили – и с Сеней Рогинским, и с Кривулиным, и с Володей Эрлем. А вообще виновник нашего знакомства – шахматист Геннадий Несис, они с ним учились в одной школе. Кажется, наша компания забрела во Дворец пионеров, в поэтический кружок «Дерзание», и Володя с Геной Несисом туда же пришли, а потом мы как-то одновременно отправились на Малую Садовую, и там началась такая замечательно свободная жизнь, как в античности, – хождение и разговоры. Совершенно необязательные встречи, кто дошел, тот дошел, и все были добры, прекрасны, смущены. Мне тут недавно Дмитрий Макринов, теперь о. Алексий, у которого такие сложные отношения с Православной церковью, написал, что он тогда был робок и боялся разговаривать. Да, мы все были тогда робки и от этой робости, может быть, говорливы, все что-то писали. И теперь оказалось, что написанное тогда что-то невероятное значит. У меня в голове Володины стихи, удивительные строки – «несказанное во мне». У нас была целая жизнь, чтобы договорить, а вместо этого мы ревностно следили друг за другом. Очень много было юношеских претензий к себе – а что ты можешь, а как ты пишешь. Ведь невероятно талантливого поэта Сашу Миронова Эрль встретил в студенческих залах Публички и привел на Малую Садовую. Удивительный Женя Звягин, который тогда писал и прозу, и стихи, Женя Вензель со своим «сокровенным человеком» внутри, своими страхами, большой поэт, который, как ни грустно, почему-то стеснялся своего большого дара. Он был внуком человека, который в 30-е годы был директором Русского музея, а потом Музея этнографии. Это была когорта внуков подбитых, убитых, расстрелянных интеллектуалов. Самое важное – это любовь к книжкам, к текстам. У меня до сих пор сохранилась записная книжка, где Володя от руки переписал мои юношеские стихи. Мы не все переписываем стихи друга, вот я свои потеряла, а его рукой записанное осталось. Володя за жизнь менялся – бывало, и какой-то чёртушка в нем просыпался – то кричал кикиморой, то топорщил ус, то рассказывал, что у него дед был колдуном. На самом деле он и крещеным был, и причащаться ходил. Но в юности он был невероятно лирическим человеком, мог барышне, с которой едва знаком две недели, подарить «Тарусские страницы», они у меня до сих пор с его дарственной надписью хранятся. Нам тогда было по 15–16, мы были еще школьники. Потом он поступил на биофак, но очень быстро оттуда ушел, а потом у него была Университетская библиотека, которая, наверное, стала его главным университетом. Это было удивительное время самообразования – Олег Охапкин был интеллектуал, который образовался сам, а Володя был текстолог и литературовед, который тоже образовался сам.
– Насколько я понимаю, отношения у вас были неровные – вы ссорились?
– Мы были молоды, и поводов для ссор, и литературных, и человеческих, было достаточно. Потом снова сдруживались, бывали на всех Володиных фантастических квартирах. В квартире на улице Правды у него все стены были увешаны холстами, в клетушке на Гороховой, полностью забитой книгами, собиралось, тем не менее, огромное количество людей. Мы жили в Апраксином переулке, и там была почта, и Володя приходил туда за своей обширной корреспонденцией несколько раз в неделю и заходил к нам со своими замечательными рассказами и идеями – например, собирать стихи детей, самые невероятные и корявые. Да, были ссоры, мы выпускали бюллетень Literature и хотели напечатать там Володину прозу, а он дал нам что-то задиристое и эротическое, мы не захотели публиковать, Володя обиделся. Ну, и потом, как мне кажется, Володя со временем отдавал предпочтение новым друзьям, а со старыми расставался. Правда, Дима Макринов потом застал его в таком же лирическом состоянии, как в юности, и помирился, а я вот не доскакала.
Галина Блейх. Портрет Владимира Эрля– А как вы считаете, откуда взялась его знаменитая экстравагантность?
– Она была не с юности, она пришла с осознанием того факта, что игра, как писал Хёйзинга, старше культуры. Я помню его юного, робкого и даже зажатого, а потом, возможно, из презрения ко всякой светскости, появилась экстравагантность. Но мне это игровое поведение не близко – хотя, я думаю, это род защиты, некий зонт, который человек над собой распускает.
– А как появился хеленуктизм?
– Они его учредили вместе с Димой Макриновым, который писал авангардную прозу, потом работал в Пушкинском доме, потом уверовал, но отклонился от канонического православия, живет не в России, поэтому не провожал Володю в последний путь. А тогда они оба писали абсурдную прозу и назвали свое занятие хеленуктизмом. А о последнем периоде жизни Володи очень хорошо сказал Саша Скидан – что он впал в бесконечное редактирование своих текстов – оригинальных текстов давным-давно не писал и постоянно редактировал старые. А я не знаю, что лучше – редактировать чужие тексты или писать свои.
Друг Владимира Эрля Николай Иванович Николаев, библиотекарь, называет его – в ранний период на Малой Садовой – “поэтическим законодателем с тенденцией к правому авангарду – Хлебников, Крученых, обэриуты, Вагинов”.
Эрль был крупнейшим текстологом русской литературы ХХ века
– Потом это стало темой и прозаических занятий, и исследовательских. Я думаю, что Владимир Иванович Эрль был крупнейшим текстологом русской литературы ХХ века. Благодаря ему состоялось издание Хармса, Введенского и, самое главное, Аронзона. Он меня познакомил с Хвостенко и Аронзоном. А потом мы познакомились с Всеволодом Николаевичем Петровым, другом Хармса и автором замечательных воспоминаний «Калиостро» о Михаиле Кузмине и «Фонтанный дом» об Ахматовой. Последние 10 лет его жизни мы к нему ходили, он был замечательным искусствоведом, его даже Лидия Чуковская вспоминает в своих записях об Ахматовой. Эрль подготовил к печати его повесть, один из шедевров русской литературы, «Турдейская Манон Леско», она вышла в 2006 году, я немного помогал в составлении послесловия. Нас объединяло внимание к творчеству Александра Миронова, Эрль в 1970 году издал его первый самиздатский сборник, а в 1991 году уже настоящий – «Метафизические радости», это избранной, подготовленное вместе с Еленой Шварц. Самый его грандиозный труд, в котором ему помогали Илья Кукуй и Петр Казарновский, это подготовка двухтомника Аронзона. И вот что еще очень важно, мы пришли на Малую Садовую в 1964 году. Что это за время? Бродский в ссылке, все читают Бродского. И вся Малая Садовая поняла, что надо идти поэтически другим путем. И этот путь был определен через линию Аронзона. А еще раньше Владимир Эрль с Александром Степановым издали в приложении к журналу «Часы» том об Аронзоне. В 1966 году появилась группа Хеленуктов – ее организовали Эрль, ДМ (Дмитрий Макринов), Миронов и еще несколько человек. В этом литературном направлении было предсказано практически все, чем потом занимались наши модернисты, метафористы, концептуалисты и прочие. Владимир Иванович издал и книгу «Хеленуктизм», она воспроизведена на сайте «Вавилон», но, к сожалению, не полностью. Там присутствовал весь идиотизм и абсурд тогдашнего окружающего бытия и еще игровой момент, то, что потом стало называться хэппенингами. Предыстория ясна, о ней сам Эрль писал – это и пародийные стихи Достоевского, и Козьма Прутков, и братья Жемчужниковы, и Алексей Константинович Толстой, и так называемые наивные поэты, и Крученых, и много чего еще. Это целая поэтика. Особенно замечательные у них были совместные произведения с Дмитрием Макриновым в 60-е годы, но в 70-е он стал священником и отошел от творчества. Но все это осталось в поэтике Эрля.
– А вы согласны с тем, что Эрль был необычным, экстравагантным человеком?
– Да, он поражал всегда, с первого знакомства. Вот, например, он читал собрание сочинений Салтыкова-Щедрина, 23 или 24 тома – том за томом, и так он много чего прочитал. Как известно, товарищ Сталин очень ценил Салтыкова-Щедрина, вот и Владимир Эрль его любил. Экстравагантность – да, это был образ жизни. Вот, например, 1965 год, Эрлю 18 лет, Миронову 17, они садятся на 3 трамвай и доезжают до мясокомбината, а оттуда они уехали в Москву, и мне пришлось по родителям ходить и успокаивать – что дети не пропали. В Москве они пошли к Алексею Крученых, тот открыл дверь и спрашивает: «Зачем вы пришли?» – «Поговорить про Хлебникова». – «Ну, прочитайте мне «Трущобы» – это знаменитый стих Хлебникова». Владимир Иванович тут же прочитал, и тогда Крученых сказал: «Заходите». Потом он отвел их в какой-то молочный буфет и накормил. Они там и со СМОГистами познакомились. А потом Владимир Иванович познакомился с великим Николаем Харджиевым, известным собирателем, текстологом, издавшим в 1940 году неизданного Хлебникова, и среди тех, кого он благодарил, упомянувшего Хармса – просто потому, что ему хотелось его упомянуть. Харджиев – это такая живая легенда, он с Эрлем подружился и очень его ценил.
Вячеслав ДолининИсторику неподцензурной литературы Ленинграда Вячеславу Долинину запомнилось, какие замечательные самиздатские книжки делал Владимир Эрль.
Он хотел составить полную библиографию всех произведений, напечатанных в самиздате, это огромная работа
– Это уникальные издания, выполненные с необыкновенным изяществом. Занимаюсь историей самиздата много лет, но таких больше никогда не видел. Они были очень красивы и оригинальны, он использовал разные шрифты, разноцветную бумагу, сейчас они, если не ошибаюсь, хранятся в бременском архиве. Домашние «издательства» Эрля назывались «Польза» и «Палата мер и весов». Он был прекрасным литературоведом, благодаря ему сохранились ценные тексты, которые могли бы пропасть. А сам он был очень оригинальным фантазером. Как-то, помню, он поспорил с Виктором Кривулиным, и Кривулин назвал его ханжой. «Да, – сказал Эрль, – я ханжа и на том стою». А через несколько дней при встрече он объявил, что начал выпускать журнал «Ханжа» и вышел уже 4-й номер. Я говорю: «Владимир Иванович, а когда же вы успели выпустить первый?» Он посмотрел на меня высокомерным взглядом и гордо произнес: «Не такой я дурак, чтобы начинать с первого номера!» А однажды он послал открытку в журнал «Корея» – с поздравлением великого вождя и Солнца нации Ким Ир Сена с днем рождения. Из журнала «Корея» ему пришла благодарность на глянцевой бумаге. В свое время Эрль составлял опись самиздатских журналов, он хотел составить полную библиографию всех произведений, напечатанных в самиздате, это огромная работа, он занимался ею много лет. Мы сотрудничали – я ему разыскивал те издания, которых он не мог достать, а он мне помогал в сборе материалов для антологии неофициальной поэзии Ленинграда, которая готовилась в 1981–82 годах. Я был одним из составителей, и многие тексты нам удалось найти благодаря рукописному собранию Эрля. В общении Эрль был человек непростой, у него со многими были конфликты, со мной, правда, не было. Я помню, как он умел заваривать чифирь – хотя никогда в тюрьме не бывал. Еще мы общались на «шимпозиумах», которые собирались на квартире у Елены Шварц. Это шуточные семинары, на каждом полагалось два доклада: один – об одном дне из жизни какого-нибудь известного человека, второй – разбор какого-нибудь стихотворения. Чтобы оценить доклады, в специальный ящик кидали шнурки: белый – это была высокая оценка, черный – средняя, красный – отрицательная. Потом из этих шнурков сплетались хвосты – мы же все были под обезьяньими именами: Шварц – сестра Шимп, я – брат Лемур, а обезьянье имя Эрля было брат Долгопят. Эти шимпозиумы продолжались несколько лет, Эрль вел хронику, и, наверное, она где-то сохранилась.
Протоиерей Борис Куприянов познакомился с Владимиром Эрлем лет 50 назад, встречался с ним и на Малой Садовой, и в знаменитом кафе «Сайгон», и в Клубе-81. Он же исповедовал и причащал его перед смертью.
– Мне кажется, несмотря на тот образ, который он всю жизнь создавал, он был очень добрым человеком. Для меня главное в нем – доброта, чуткость, тонкость восприятия.
– А как насчет его игр с «чертовщинкой»?
Тогда что ни душа была, то открытая рана
– Да все мы в те времена так себя вели, главное было – выразительность. Надо было себя увидеть в содержательных красках – чтобы отстоять от того мира, в котором мы тогда жили. И эта выразительность требовала чрезмерности во всем. Сам я, конечно, читал Хармса, Олейникова и других, но не так, как Эрль – у него была редкостная глубина знания их творчества. Я, знаете, что вспоминаю – как он однажды купил 4 пачки пельменей, горчицы банку и пригласил меня на ужин. А я тогда как раз очень есть хотел, и он это как-то почувствовал. Мы же тогда непонятно как жили, непонятно чем питались – и друг другу помогали, у кого что есть. Ну, вот, мы к нему пришли, а он очень «Битлз» увлекался, у него и пластинки были с их песнопениями. И вот, он ставил эти пластинки, мы сидели, горчицей мазали пельмени – и все съели, все 4 пачки. А в этих пачках чуть ли не по килограмму было. Вот и в этом чрезмерность тоже выразилась тогда. Но главное не это – с Кривулиным, с Охапкиным у нас всегда были литературные беседы, а здесь мы музыку слушали, молчали. Мне кажется, он был красивый человек. Я его исповедовал, причащал, и я совершенно не сомневаюсь, что он был верующим. И даже, я бы сказал, боголюбивым, хотя вроде бы его литературное творчество об этом впрямую не говорит, а верующего человека многое может даже покоробить. Он был человеком глубокой порядочности. И он был боец против того, что тогда творилось, считал долгом своим компрометировать мир, сложившийся в безбожные времена. Многих тогда и к вере привело неприятие того мира с его ложью. Самое страшное – это была ложь, унижающая достоинство людей. И все же тот мир обладал живым нравственным чувством, несмотря ни на что. Тогда что ни душа была, то открытая рана. Тогда люди спивались, мало было примеров в семейной жизни, где бы христианские идеалы торжествовали, но все равно было ощутимо, что будет исход из этого времени, и в этом была надежда. А Володя был боец не только против этой лжи, но и в отношении недугов, которые его посетили. И при этом – хотя я за 30 лет служения много повидал страданий человеческих и ухода из жизни – меня поражала его интонация. Чувствовалось, что совершилась настоящая победа – и духовного плана, и душевного. Для меня, верующего человека, смерти-то нет. Ну, и здесь было свидетельство. Не всегда так бывает, иногда люди малодушествуют, а он был абсолютно отважен.
Я всецело одобряю и приветствую
Когда живешь столь далеко, известия о смерти приходят приглушенными и обесцвеченными расстоянием. Слишком много закрытых почти наглухо окон и дверей по пути, звук еле слышен. В некотором смысле все уже умерли, как умер и ты, удаленность играет роль анестезии.
С Эрлем я, кажется, не встречался и не разговаривал лет двадцать пять, но, конечно, знал и об инсульте, и о его отчаянии по этому поводу. А лет десять назад заметил его на эскалаторе в метро, он спускался, я подымался, он меня не видел, а я смотрел на его бороду и шевелюру Робинзона Крузо и прочитывал изменившуюся внешность как знак протеста, он знал, чем был недоволен.
Наиболее близки мы были в самом начале восьмидесятых, когда мне нужны были источники о жизни обэриутов, и он снабжал меня уникальными документами, неопубликованными мемуарами свидетелей, знакомил с важными фигурантами событий. Это нужно было не столько для фактуры, сколько для ощущения свободы снования внутри материала. Эрлик жил тогда с Соней, очень милой и ловко подходящей для него, что было даже не трудно, а невозможно. Эрль, если сводить все сложное к простому, был человеком, постоянно разыгрывающим парадоксы. Сами по себе они не были разящими или разоблачающими, Эрль ценил какую-то культивируемую им странность и отстраненность. Эти парадоксы не были скальпелем, вскрывающим брюшину реальности, скорее, они были такими эстетскими головоломками, которые отсылали не столько к действительности, нуждавшейся в открытии, сколько к эстетике чуждости, которую он постоянно воспроизводил и цитировал.
Сила Эрля была в тщательности, которую он сознательно доводил до уже неразличимого по мелкой моторике перебора струн, так что иногда казалось, что играет он совсем беззвучно, мелодия была почти пунктирной. Звуки то угадывались (или это казалось), то пропадали, будто правая рука не прижимала гриф. Или, напротив, раздавалась какая-то какофония.
Это эстетство пунктуальности было редкостью для ленинградского андеграунда, расхлябанного по преимуществу и рыхлости неприбранного быта, и его роль в подготовке и издании Введенского и других принципиальна, Мейлах один бы не справился. Эрль был прирожденным текстологом, и тщательность, доведенная до абсурда, оказывалась здесь уместной.
Стихи и проза Эрля были приглушены фокусом времени совсем на других созвучиях, так лелеемый им черный юмор прочитывался отчетливее у Пригова и Рубинштейна, а его парадоксы представлялись изысканными безделками, которые непонятно, как употребить.
Конечно, Эрлик не казался душевным, потому что эмоции также пропускались через соединительную камеру по выпечке пирожков странной формы. Он, безусловно, был почти постоянно Чацким на балу; он порой нарочито подчеркивал свою неуместность, эксклюзивную странность. Но это казалось не столько орнаментом, факультативным украшением, сколько подчеркиванием пути, по которому не пошла культура. И с постоянной неуступчивостью, с какой-то порхающей легкостью пехотного танка Эрль прокладывал свою колею, которая становилась частью узора подпольной ленинградской культуры. Нотой, без которой аккорд не полон.
Я вспоминаю один старый Новый год, буквально в самом начале восьмидесятых, который мы небольшой компанией отмечали у Эрля до самого утра, пока не открылось метро. Все было вроде как обычно, разве что рождественский стол благоухал невиданными советской зимой виноградом и южными фруктами. Все было настолько мило, что не запомнилось почти ничем, разве что этой неожиданной сервировкой, которая казалась тоже изготовленной по формуле любимых Эрлем парадоксов, хотя была лишь следствием того, что он жил напротив «Маяковской» и знаменитого овощного магазина, где изредка продавалось то, что обычный советский человек видел только на иллюстрациях в книге «О вкусной и здоровой пище».
Но это рождественское воспоминание обладает какой-то принципиальностью; Эрль, казалось бы, постоянно выпячивал себя, обозначал свою особую позицию, но в общем и целом это был вид искусства, не омрачавший его подлинную деликатность, умение демонстрировать себя негромко, как апостроф, поставленный симпатическими чернилами, и дабы увидеть его, надо было включать особый свет.
И я, всматриваясь, вижу в этой типичной рождественской усталости от бессонной и вроде как счастливой ночи немного обесцвеченное лицо милой Сони с черной глубиной ее глаз, Эрлика с ломкой, изысканной шуткой на тонких губах, будто маломощный прожектор из глубины времени в состоянии осветить только частности, ничего вроде бы не значащие, но при этом ведущие за собой уже ушедшее время, будто лодка с заснувшим рыбаком тянет за собой тяжелые, полные сети. Чем полные? Уже не разберешь.
Михаил Берг
Владимир Ибрагимович, вам вообще нравится, когда вас называют Ибрагимовичем?
Нет. Уже не нравится.
Как вас называть?
Я Иванович вообще-то.
Тогда можно говорить «Владимир Иванович»?
Можно просто Владимир. Или Володя.
А почему вы себе выбрали такой псевдоним – Владимир Ибрагимович Эрль? Или это навсегда останется тайной?
Нет, Ибрагимович – это уже ушло в прошлое. Просто моя настоящая паспортная фамилия – Горбунов. Я в школе учил немецкий, английского не знал. И вот придумал себе псевдоним Эрль. А потом узнал, что это скорее американское, но из Англии пришедшее имя. Так и осталось. А отчество я себе придумал для полной, так сказать, интернационализации.
Владимир, я бы хотел, чтобы вы рассказали все, что вам известно, и, может быть, даже все, что не известно о тапирах.
О, вот у меня стоит деревянный тапирчик. Это когда-то Миша Мейлах сделал.
Можно его взять?
Конечно, потрогайте, только он пыльный. У меня очень много пыли.
Он какой-то подозрительно легкий.
Это пробковое дерево.
Он прекрасен.
Они вообще очень хорошие, милые существа. Они живут в Южной Америке и чуть-чуть в Африке, в Азии. И даже у нас в зоопарке, говорят, есть. По крайней мере один был. Я его угостил семечками, он взял у меня из руки эти семечки, улыбнулся и ускакал себе. А вообще вы помните фильм Кубрика «Космическая одиссея 2001»? Помните, с чего там началось человечество? Стоит артефакт, вокруг пасется стадо тапиров. Божественные съемки. Они очень странные существа. Взрослые тапиры такие сероватые или коричневатого цвета либо чепрачные тапиры, на них как будто попонка натянута. Но когда они рождаются, они совершенно разноцветные. Их не любят южноамериканские фермеры, потому что они становятся на задние лапки и начинают, как зайцы, есть плоды дерева и кору. Но про зайцев вы, наверное, лучше знаете. Вот. Они не умеют плавать, но когда им надо перебежать на другой берег реки, они бегут прямо по дну, под водой. Иногда захлебываются, и волна уже труп выносит. Или выбегают на другой берег, отряхиваются. Говорят, они очень хорошие. (Смеется.)
А как объяснить, что в ваших работах козы упоминаются чаще, чем тапиры?
Козы?
Да.
Не знаю. Так уж получилось.
Я посмотрел, у вас там была классификация не классификация… Список всех коз.
Да-да-да. Я действительно это посчитал. Пересчитал, на счетах отложил. Ну, козы очень часто в фольклоре и в сказках упоминаются. Коза-дереза, например, в русских сказках. Может, оттуда.
Там и козел, по-моему, был в одной графе.
Козел, да. Это немножко другое. «Песнь козла» – это, конечно, греческое слово «трагедия» по-русски. Но у нас обычно более распространено более ругательное обозначение – козел.
У меня такое ощущение, что вот эти перечисления и в вашей прозе, и в творчестве хеленуктов играют большую роль.
Ну да. Некоторая склонность к научности. Ведь понятно, что это, с одной стороны, шутка, а с другой – не очень шутка.
Фото: Uldis Tīrons
Если смотреть на шестидесятые годы, есть ли хоть какой-нибудь аспект, в котором их можно сравнить с сегодняшним днем?
Не знаю, у меня было много друзей в Питере. Частично в Москве, но в основном в Питере. И одним из своих учителей я называю Хвоста – Алешу Хвостенко. Я его просто очень любил. Про его живопись я ничего не могу сказать, но у меня даже одна работа сохранилась.
Мы с ним разговаривали в одном кафе, и он спрашивает: «Вам нравятся эти работы?» Там были выставлены то ли скульптуры, то ли живопись. И я сказал: «Нет, не нравятся». Он говорит: «Жалко. Это мои».
(Смеется.) Но они интересные, по крайней мере.
Да. Но если говорить о литературных объединениях, о кружках художников, певцов и так далее, взглянуть на доступные записи и воспоминания, создается впечатление, что это какое-то чрезвычайно богатое время.
Да. Да.
Какое у вас к нему отношение?
Я себя почему-то считаю очень поздним, но шестидесятником. Но шестидесятником не в политическом и общественном смысле, а эстетически. На моем веку, еще во время моей молодости, Бродский ходил по городу. И в одно время с ним был мой близкий друг Леня Аронзон. По-моему, замечательный поэт. Более интересный, чем Бродский. Потому что у Бродского… Он как учитель такой: очень у него все правильно. А у Аронзона было чтото свое.
Я имел возможность пообщаться с Константином Кузьминским, мы встречались недалеко от Нью-Йорка. И он очень артистично говорил, что ему Бродский не нравится, потому что Бродский все время пишет о смерти. Кузьминский говорит: «Вот я пойду на кладбище с девушкой, с вином, мы выпьем, я ее буду целовать… А у него повсюду смерть, смерть, смерть».
Нет-нет, это он зря говорил. Он вообще многое очень зря говорил.
Он как раз и сказал, что здесь были два фронта: бродскисты и эрлианцы, если так можно сказать.
Да, я помню это.
И кто победил?
Никто, по-моему. Все-таки теперешние молодые люди интонацией, манерой скорее ближе к Бродскому. На каком-то новом, конечно, уровне, но от Бродского идущие. Большинство. Мне, конечно, лестно, что «эрлианцы» и так далее, но таковых нету. Вообще.
Но если иметь в виду, что Бродский, может быть, даже верил, что поэзия способна изменить мир, то вы представляли совершенно другое течение, которое скорее можно считать авангардистским.
Ну да. Но не только авангардным. Например, традиционные поэты как-то даже не верят, что я люблю таких авторов, как Сологуб, Кузмин.
Вы любите Федора Сологуба?
Да. Замечательный поэт, по-моему.
Мне кажется, как раз очень правильный.
Очень правильный. Но вообще замечательный поэт.
И угрюмый.
Ну, угрюмый… Может быть. А почему бы не быть угрюмым?
(Смеется.)
Нет, у него своеобразный юмор был, у Сологуба. Правда, больше в прозе. В стихах меньше. Разве что в поздних стихах. Ой, меня вообще к классической поэзии приучил Аронзон. Он очень любил Баратынского, но больше всего, конечно, Пушкина. Он меня заразил Баратынским. Лично я обязан Аронзону, потому что я только от него услышал это имя.
Но все равно, даже если вам нравилась, условно говоря, классическая поэзия…
Не только классическая. Я не очень хорошо знал Кручёных. Я много читал Хлебникова, но Кручёных очень мало.
А вы встречались с Алексеем Кручёных?
Да. Два раза.
Он уже был преклонных лет, наверное?
79 ему было. Мы с поэтом Александром Мироновым вместе поехали в Москву на перекладных… На электричках. Мы доехали на попутках до Новгорода, там сели на электричку, кажется, до Вышнего Волочка… Все это бесплатно, конечно. Это было летом 1965 года. Мы там познакомились со СМОГовцами. Я подружился с Володей Алейниковым, увидел остальных. Мы сходили на Новодевичье кладбище, где захоронено то, что нашли от Хлебникова…
В смысле – нашли? Что же нашли?
По одной версии, нашли пуговицу. Неизвестно чью.
И это похоронили на Новодевичьем?
Да. Могила, и с ним похоронены сестра и родители, вместе в одной могиле. Скромная могила, и в изголовье просто маленький клен стоял. А уже потом привезли каменную бабу откуда-то…
Какую бабу?
Каменную. Чуть ли не скифскую.
Она там теперь стоит?
Лежит на боку.
Так… Значит, вы познакомились с Алейниковым…
И мне сказали адрес Кручёных. Мы к нему заявились прямо так, «звонок в дверь». Он сначала нас не пускал, а потом я сказал, что много Хлебникова читаю и так далее. Тогда он сказал, чтобы я ему прочитал на память стихотворение «Трущобы». Я и прочитал. Я с листа, что называется, запомнил. Я довольно много выписывал и переписывал стихов Хлебникова. И потом Кручёных пустил нас с поэтом Мироновым в комнату. Вот у меня тут все захламлено, а у Кручёных была вот такой величины маленькая прихожая, какая-то коечка, а дальше по всей комнате стояли стеллажи, как в библиотеках. Знаете, такие металлические, в которые можно книги вставлять, и они если передвигаются, то только по рельсам. Проход был только к окну, где стоял маленький стол, на котором были какие-то бумаги. Жалко, что я не придумал, о чем его спросить. Он с охотой говорил, но не очень интересно. То, что в Гражданскую войну надо было носить шелковое белье, потому что от остального были вши и так далее.
Это же интересно!
Ну… Интересно, но мне бы хотелось что-нибудь о Хлебникове. Или хотя бы о Грузии.
О Грузии?
Ну да, в которой Кручёных работал и жил, и Хлебников тоже был рядом, в Баку. Потом он нас сводил в молочный буфет, сказал, что мы, молодые люди, всегда голодные.
Он вам что-то купил?
Какие-то сырники, что-то дешевое. Правда, там было интересно: там при входе висели такие тяжелые драповые шторы, как раньше в парикмахерских, где можно было посидеть на стульчике, дожидаясь очереди. Такой предбанник, в котором стояли несколько человек, ждали освободившегося столика. Кручёных, конечно, сразу нас провел мимо очереди. Когда он зашел, с ним очень вежливо поздоровались официантки, то есть явно человек был частый посетитель. Кто-то ел, он меня пододвинул к столу, спиной почти в тарелку человеку, и сказал: «Ничего, они сейчас уходят». И действительно, они скоро ушли, мы как засели… Тогда из-за шторы вышел человек, похожий на Джигарханяна…
Армянин?
Нет, я бы не подчеркивал, что армянин, но на нем были брюки с генеральскими лампасами.
(Смеется.)
Хотя он был не в форме. И он строго сказал: «Как же, я же тоже пожилой человек, мы же стоим в очереди!» Вдруг Кручёных ввел такой полуфальцет-полу… Ну явно поставленный голос: «Сколько вам лет?!» Этот самый генерал: «Мне – шестьдесят восемь». – «А мне – семьдесят девять! Мальчишка!»
(Смеется.)
После этого он исчез, этот генерал… А потом мы вышли на улицу. Кручёных по дороге говорил довольно простые вещи. Например, как запомнить отличие ямба от дактиля, амфибрахия и анапеста. Он сказал, что надо произносить не анáпест, а анапéст.
Анапéст?
Да. Чтобы лучше запомнить, что в анáпесте на третий слог ставится ударение.
А! (Смеется.)
Во время таких праздных вещей подошел какой-то человек, и Кручёных сказал: «Ну все, я немножко занят, и поэтому мы распрощаемся». Через год я приехал, и он меня узнал. И что-то просил найти для Николая Ивановича Харджиева. Хотел что-то передать, я уже не помню. У него под диваном стояла большая корзинка, битком набитая рукописями. Там я впервые увидел «Малохолию в капоте», а сверху лежали…
Что это?
Это книжка Кручёных. Это скорее сборник цитат на излюбленное им слово. А сверху лежали рукописи. Он дал мне подержать, я аккуратно подержал. Он сказал: «Боже, да это же Хлебников!» И сразу вырвал из рук и убрал.
Как зовут вашу кошку?
Мне ее из Москвы привезли, из Подмосковья. Она из музея-усадьбы Дурылина.
Это кто был?
Сергей Николаевич Дурылин в советское время писал заметки об актерах, о театре, но в 1910-е годы и до революции он общался чуть-чуть с Розановым, с Флоренским. Но его почему-то не тронули, так и оставили ему эту усадьбу. А кошку я назвал по-простецки, Хню.
Хню?
Да.
А почему Хню?
У Хармса есть такой персонаж, девушка Хню. Но я ее зову и Хнюшечкой, и Хнюсенькой. А вообще, если полностью, то ее зовут Хнюсильда Ефимовна.
Почему Ефимовна? Ефим ее отец?
Да, папа – Фима.
Она еще и умная.
Очень умная. Кисонька, правда ты умная? Она родилась 14 февраля 2013 года. В этот день по католическому календарю День всех влюбленных, День святого Валентина. А по православному календарю на следующий день – День Трифона Мышегона. Он на иконах изображается как мужик с кошкой.
Расскажите, как погиб Аронзон?
Либо случайно, либо нарочно застрелился.
Но вы же были хорошим его другом, вы должны…
Мы поссорились.
Почему?
Он начал немножко диктовать условия, а я не люблю, когда мне их диктуют. И сопротивляюсь этому.
Из-за такой гибели он сразу принимает черты некоторой трагичности.
Да. Он, к сожалению, действительно очень часто говорил, что он не церковный человек. По-своему, наверное, верующий, но неправильный. Он считал, что если уйти туда, то это будет счастье, это будет освобождение от земных тягот, неприятностей и так далее. Вообще-то религия человеку говорит, что человек может попасть либо к богу, либо в ад. А он считал, что там такой рай, всегда.
Разве жизнь его и ваша была настолько сложна и тягостна, что нужно было как-то так ее рассматривать?
Ну не то чтобы очень сложна… Он пользовался определенным успехом. Когда он некоторое время работал в школе учителем, его ученики ценили. Но ему там надоело работать, он стал писать сценарии для научно-популярных фильмов, получал премии и так далее. И финансово это было… Какая-то метафизическая тоска у него была.
Но если посмотреть на ленинградский андеграунд, мне кажется, что сами участники его высоко ценили, однако за пределами Ленинграда он как бы терялся. То есть это было в каком-то смысле локальное явление. Поэтому я хотел спросить: если взглянуть на этот андеграунд формально – вот Бродский, который получил Нобелевскую премию, ребята круга «Голубой лагуны» или еще кто-то – что из всех этих явлений осталось и продолжается? Или это замкнутое явление, которое так и осталось в шестидесятыхсемидесятых?
Наверное, это осталось в прошлом. А сейчас мне очень нравится группа «АукцЫон». Это, может быть, не высокая поэзия, но это настоящая поэзия.
Ну так Фёдоров берет и Хлебникова. Они не только сами сочиняют.
Да. И Введенского. Великий поэт, между прочим.
А мне Олейников тоже нравится. Мне кажется, что должно быть по возможности смешнее все.
Ну, не знаю. Мне больше нравятся Введенский и Хармс. Но скорее все-таки Введенский. Я довольно много занимался Хармсом, и мы с Мейлахом начали и издали четыре томика его стихотворений. Нет, Олейников мне очень нравится тоже. Как это может не нравиться?
Но я ведь не зря спросил про шестидесятые годы и про то, что существовало множество литературных движений. Вот вы после этого из поэзии и прозы перешли на другую стезю, стали текстологом, то есть человеком, который направлен на сохранение того, что есть. Сохранение наиболее подобающим образом.
Ну есть такое.
В чем смысл такого сохранения, если вы сохраняете не свою живую традицию шестидесятых, а то, что, скажем, было написано в двадцатые, тридцатые или даже сороковые годы?
Нет, я не сохраняю традиции тех времен, я сохраняю тексты. Текстолог – это ведь… Вообще это сложный вопрос. Например, Хармс писал неграмотно. Многие считают, что это такая фишка авангарда. Это не фишка. Он жил какое-то время в детстве в Саратове. Потом он учился в немецкой школе. Потом наступила революция и изменение орфографии. Он все это перенес. Я на одном заседании слышал, что его неграмотность – это особое психическое состояние. Потеря как бы грамотности, то есть поскольку он писал почти… Есть поэты, которые носят стихи в себе устно и которые пишут с пером в руке. Он писал именно с пером в руке. И он как бы… Он слышал фонетически то, что писал, потому что его проза… Там нет таких ошибок, какие есть в стихах. Он писал некоторые простецкие слова, несколько любимых слов всегда употреблял. Но это у всех бывает. Он ставил хаотические знаки препинания. Нет, вопрос текстологии – это…
Хорошо, но если бы сохранился только текст Хармса и мы не знали бы ровно ничего о его личности? Часто бывает, что рукопись сохраняется, но мы не знаем, кто это написал. Тогда по этим признакам о том, что он сумбурно ставил знаки препинания и в каком-то смысле был неграмотен, мы могли бы восстановить ситуацию, где…
Нет. Нет.
Почему? Ведь ошибки о многом говорят. Скажем, Фрейд придавал им большое значение. Было бы смешно, если бы мы эти ошибки в речи человека, по которым Фрейд что-то там выявлял, удалили бы и сказали: «Ну, это случайность».
Не знаю, не знаю. Ситуация вокруг человека и та, в которой он живет, каким-то образом все-таки известна. А текстология – это только точный текст.
Но тогда можно задуматься над вопросом, что такое точный текст.
Точный текст – это правильно прочитанное слово. Он все-таки писал от руки, а не печатал на машинке.
Это понятно. Но если мы смотрим, скажем, на древнегреческие тексты, зачастую мы оказываемся перед проблемой понимания. И здесь допускается либо пропуск при переписывании, либо просто кто-то не смог прочесть и написал по-другому. И это пошло уже как отдельная интерпретация, которая вытекает из…
Да. Например, переписчики могли вставить отсебятину. Не понимая слова, которое входило в классический текст.
Ну да. Но тем не менее вместе с ошибками и интерпретациями переписчиков образуется как бы еще один более широкий текст, который включает в себя и ошибки, и отношение к переписанному, и хранение, и комментирование и тому подобное. То есть это огромная ткань жизни, текстов и людей.
Вы знаете, наверное, можно только чувствовать.
Чувствовать что?
Как правильно. И как неправильно. (Смеется.)
А кто дает вам возможность быть убежденным в собственной правоте?
Только я сам.
Так это хрупкий критерий.
Да, хрупкий. Но крепкий.
(Смеется.)
Нет, все-таки какой-то опыт у меня сложился. Я ему отчаянно, не полностью, но доверяю.
Этот опыт касается обэриутов и Вагинова или это распространяется и на другую литературу?
На правильное понимание текста.
Скажите, как вы в себе воспитали или как приобрели правильное понимание текста?
У меня были знакомые. Вот недавно умер один из первых моих литературных знакомых, Андрей Григоровский. Я об этом написал в фейсбуке, но никто не откликнулся, потому что он, очевидно, вел себя совсем отдельно и… Да. Но я всегда любил, когда мне дарили рукописи. Читая рукописи или их переписывая… Когда мне было 16 или 17 лет, я уже тогда делал что-то похожее на текстологию. Я мог, например, на что-то показать автору и сказать: вот смотри, у тебя «те-те-те», надо было сказать «ты-ты-ты».
Это уже больше похоже на редактора, чем на текстолога.
Ну, отчасти да. Хороший редактор – это не в советском смысле, в настоящем. А потом, я ведь и многие черновики Хармса читал. И видел, что пропущено, как заменено. То есть я как бы входил в его мысль, в его лабораторию. И видел, как что-то улучшается или что ему не нравится, что он, может, не сделал, но хочет изменить. Это как детективный роман. Читаешь, и открывается бездна.
То есть вы по анализу рукописей можете как бы следить за мыслью пишущего?
Да-да-да.
А потом уже эту мысль переносите на те варианты, где вы даже не видите рукописи?
Да. В этом смысле была замечательная книга Бонди «Черновики Пушкина». Это тоже примерно похожий процесс, только на Пушкине.
Скажите, пожалуйста… Это слишком прямой вопрос, но я где-то читал, что у вас довольно сложные отношения с… Вот вы сами сказали, что с Аронзоном рассорились, например. Не получается ли так, что текст для вас важнее, чем человек?
Наверное. Наверное. Можно допустить, что какой-то текст важнее… Но при этом я всегда себя одергиваю, что господь все-таки дал как главного человека, а не текст.
Если вспомнить булгаковскую евангельскую историю, где кто-то ходит за Иисусом и все время записывает, то вот такое превращение того, что человек делает и что он думает, в текст – оно вам кажется значимым? Вы этим занимались?
Нет.
Скажем, записывать за Аронзоном, что он делает? Или за собой?
Нет.
Но у вас же есть какая-то одна запись, где вы пишете, что вы видите, что делаете, и тому подобное. Это как литература?
Это как литература и отчасти даже шутка. Я действительно некоторое время записывал то, что происходит в жизни, как бы в записной книжке. Потом я увидел, что эти записи неинтересны.
Неинтересны?
Да.
Почему же? В этом чрезвычайно много интересного. Правда, это не высокая литература, но в этом безобразии что-то есть.
Все-таки хотелось бы, чтобы при этом была высокая литература.
Хармс – высокая литература?
Да. Да. Но когда он не в дневниках пишет. Дневники – это немножко другое. Слишком личное. Просто записные книжки бывают разные. Вот у Хармса это была и рабочая тетрадь, и дневник, и все вперемешку – и записи деловые и так далее. Очень часто в записных книжках есть законченные рассказы или законченные стихотворения, которые мы с Мейлахом переносили либо в стихи, – просто в комментариях дописывая, что это записная тетрадь, – либо в прозу. Вот Саша хочет все это печатать вместе: и дневниковые записи, которые вообще личные, например… Надо было бы вообще осторожно – не печатать.
То есть вы не согласны, что чем больше мы будем знать о писателе, тем лучше мы будем понимать его творчество?
Вы знаете, все-таки нас же интересует творчество, а не кишки.
Но это не ответ на вопрос. У Пруста есть собрание критических статей «Против Сент-Бёва», французского критика, который как раз считал, что мы должны знать по возможности больше об авторе, чтобы разобраться в его прозе. А Пруст говорил, что это ерунда.
Нет, понимаете, я хочу сказать, что у Хармса есть эротические записи. Которые никого не касаются.
Ну это как сказать. Были еврейские ученики, которые даже залезали к цадику под кровать, чтобы следить за своим учителем днем и ночью.
(Смеется.) Ой, кошмар.
Если мы, например, говорим о Михаиле Кузмине, у которого эротичность является существенной составляющей творчества, то не можем ли мы сказать, что имеет смысл и в текстологической, вернее, комментаторской работе использовать эти личные вещи, на которые направлено эротическое внимание?
Ну, с Кузминым все проще, мне почему-то кажется. Привлечь – не привлечь. Процитировать – не процитировать. Это не вызывает отторжения.
И это будет критерием, чтобы это не вызывало отторжения?
Ну да.
Но это опять-таки оценка вкуса.
И черт с ним.
Скажите, как умер Хармс?
Скорее всего, от голода в тюрьме. Тут в фейсбуке появилась следственная фотография – по-моему, вторая. Некоторые считают, что это вообще его мертвого засняли. Откуда они эту фотографию выискали? Скорее всего, он просто умер от голода. Причем не просто в тюрьме, а в тюремной психиатрической больнице.
Авторы, которыми вы интересуетесь, начиная с Вагинова и включая обэриутов, все очень веселые, то есть их творчество очень веселое. И ваши вещи шестидесятых годов, по-моему, тоже очень веселые.
Относительно.
При этом вы мне полчаса назад сказали, что это не так важно.
Ой, я, значит, немножко что-то не сообразил.
Или, может быть, я неточно сформулировал вопрос. Хорошо, переспрошу прямо. Если сравнить стихи Бродского со стихами того же Хвостенко, ясно видно, что у Бродского все чрезвычайно серьезно. А у Хвостенко там зачастую полно каких-то подколок, шуток.
Да-да-да.
Как вы относитесь к месту веселости в творчестве?
Положительно. С радостью. Я всецело одобряю и приветствую.
(Смеется.)
Видите, у обэриутов, даже у того же Олейникова, который был как бы наиболее веселым, все-таки, если призадуматься, веселость-то веселость, а за этим стоит вот какая-то человеческая душа.
Я об этом задумался в другом смысле. Я когда-то беседовал с Отаром Иоселиани, который вообще горазд был рубить с плеча. Он говорил о кинематографе Жака Тати и о Тарковском. И в частности, он рассуждал так, что если ему в жизни было тяжело, то просмотр фильма Тати ни в коем случае не сделает его жизнь еще тяжелее. Он оставит его с теми же проблемами, но новых проблем из-за этого у него не появится. А есть другое искусство, которое тебя так заворачивает, что… Музыка, в частности, довольно сильно действует: ты просто теряешься, теряешь ту малую долю легкости, которая у тебя еще была.
Есть такое, да.
И это можно считать двумя отношениями: или беречь человека и не наваливать на него еще груз какого-то экзистенциального ужаса, или же, наоборот, нужно с человеком расправляться, нечего этих идиотов плодить.
Не знаю. Если считать, что ты делаешь специально, чтобы человека ткнуть, что называется, носом во что нужно…
В говно?
Ну, во что нужно. Может быть, в себя.
Одно другому не всегда противоречит.
Да-да. То, может быть, это и неправильно. Вот Достоевский, например, как бы тяжелый писатель считается, и Беккет тоже. Но Беккет тем не менее радостный, а Достоевский как-то мне не нравится.
А сами вы какой писатель?
Откуда я знаю? Я в последнее время почти ничего не делаю.
Из-за болезни или просто надоело все на фиг?
Отчасти оттого, что надоело. Это у меня периодически возникают такие… Ну, когда я заболел уже совсем… Все-таки надо день или два свободных, чтобы приходила какая-то веселая мысль или строчка. Я вообще в жизни кое-что сделал, но мало. И с меня за это строго спросят.
Что же вы ответите?
Нет, действительно. Я всю жизнь как-то довольно удачно увертывался от социальных проблем.
Да, я заметил.
А сейчас я вдруг инвалид первой группы. То есть я имею право ударить на улице милиционера, и меня не посмеют арестовать.
А что, вы били их, что ли?
(Смеется.) Нет, но ведь хочется! Я не знаю, как у вас, но у нас хочется, хочется, ох как хочется! Нет, действительно, я, в общем-то, не писал социальных сочинений, не ходил на демонстрации и так далее.
Но это же может зачесться и как положительный вклад.
Нет.
Нужно было, что ли, ходить?
Наверное.
На Первое мая?
Да нет, на протестные демонстрации. На Первое мая я ходил когда-то, когда маленький был. И в пионерах был. И в комсомоле состоял.
Но в партии все-таки не были?
Нет. Нет, до этого я не скатился. Но я все-таки не ходил на общественные демонстрации, когда художники выходили с картинами у Петропавловки и так далее. Я только слушал. Ну и вообще никуда не ходил.
Так вы комментировали Хармса, чего еще ходить куда-то?
Ну, комментировал. Сидел на работе с пишущей машинкой и перепечатывал.
Я спрашивал у Аверинцева, что он делал, когда был путч…
А когда был путч, я пришел к знакомому на работу и мы вместе перешли от его работы ко мне в квартиру – я тогда жил на Гороховой, – принесли… как же он называется… то ли ксерокс, то ли еще что-то… На котором можно было печатать листовки. (Смеется.) Милицейская машина посмотрела на нас и уехала. Мы перешли дорогу на зеленый свет и поднялись ко мне в квартиру.
С целью?
Просто на всякий случай. Вдруг кому-то понадобится.
Но не понадобилось?
Нет.
Вы говорили о высокой литературе, а я почему-то вспомнил Вагинова. Даже не его самого, а его героя из «Козлиной песни», который собирает всякую ерунду. Какие-то жуткие сувениры, которые можно достать в том или ином месте, друзьям даже нравится. И он вполне экстравагантный такой человек…
А потом выставка в музее.
Да! А в конце концов создается такое чувство, что все это впустую, все зря.
Да.
Вот вы занимаетесь такими маленькими текстами, даже клочками текстов, комментируете. Вам не кажется, что это все тоже тлен?
Ну тогда уж вообще все тлен.
Что правда.
Правда, конечно. Но тогда уж вообще ничего делать не надо.
Я обратил внимание, что Хвостенко посвятил стихотворение вашей женитьбе. Да и вы сами очень странно высказываетесь относительно этого события – что этого не нужно было делать; а через год, когда развелись, сказали: «Слава богу».
Да.
Как же так получилось?
Ну вот такая была у меня женитьба неприятная.
То есть не нужно было?
Ну да. Я первый раз очень неудачно женился. Это было очень неприятно и нехорошо. Но потом я женился уже более удачно. А потом еще раз.
Еще более удачно?
Ну, в своем роде. (Смеется.)
Скажите, если я вот так думаю о вашем отношении к милиционерам и вообще к политике…
Да нет, милиционера, если он нормальный человек, вежливый, вполне можно уважать. Я видел таких людей. Порядочных, честных, вежливых. Правда. (Смеется.)
Но вы же не были за границей.
Нет, я только здесь.
Удивительно.
Как-то мне надо было купить чайник, и я увидел, что идет… Сказал: «Здравствуйте! Скажите, пожалуйста, не знаете ли вы…» Он мне очень подробно объяснил, куда пройти и так далее.
Я просто хотел спросить в свете разговоров о серьезности и веселости: нельзя ли ваше искусство и ваше отношение к жизни охарактеризовать словом «эстетическое»? Чтобы было красиво.
Можно, конечно. Это и есть самое главное – эстетическое. Или этикоэстетическое. Можем не уточнять, но по-простецки можно сказать «эстетическое».
Я к тому, что советская власть, какой бы она ни была, была довольно-таки противной. Скажем, вожди советские: они ведь даже ворами-то толком не были – просто противные люди. И таких качеств было много. И в общепите, и на улице – всюду очень много было эстетически противного.
Было.
Вы же создали свое движение, которое, собственно говоря, изощрялось именно в форме, а не в изменении мира, я в этом вижу какую-то основу веселости и бегства от всего этого.
Да. Но бегство – не просто бегство, а отчасти сатира. Мы с Мироновым, уже, к сожалению, покойным, пришли в советское время в пышечную…
Пышечную? Пышки – это такие пончики круглые?
Да, колечки. Пять копеек стоила пышка. Автоматы их посыпали сахарной пудрой. Это было на улице Ракова, в полуподвальчике. Миронов наглым голосом стал говорить во всеуслышание, что вот они считают, что это по сорок пять грамм пышка, а ведь недокладывают грамм пять в каждую пышку! Тут начался скандал. Покупатели начали: «Да! Нет, и правда! Вот раньше!» (Смеется.) Ну и так далее. Потом мы не выдержали, расхохотались и ушли. Такой как бы… Евреинов это назвал бы «театром для себя».
Скажите, что за человек был Яков Друскин?
Не знаю. Я с ним всего два раза виделся.
Но у него были хармсовские рукописи, да?
Да. Мейлах выносил их из дома, я их доставал, нес с собой на работу вместе с пишущей машинкой и перепечатывал.
Если у вас была пишущая машинка и вы были самиздатовским источником, почему за вами КГБ не пришло?
Ну как сказать? Я не печатал ничего, что называется, политического. Никаких там листовок. Я маленькие книжечки делал, типа максимум шесть экземпляров. И я не торговал ими, а просто раздавал знакомым, друзьям. Ну, по-моему, у них тоже, видно, в мозгах что-то было, для них не имело никакого смысла…
И они всех вас оставляли в покое? Всю вашу, условно говоря, группу?
Да.
Здесь же довольно свирепое было КГБ.
Да, но тем не менее как-то обошлось.
Давайте поговорим о Введенском.
Пожалуйста. А что именно?
Как вы думаете, его пьеса называется «Елка у Иванóвых» или «Елка у Ивáновых»?
Иванóвых, конечно.
Но почему? Может быть, это просто не отмечено.
Нет-нет. Во-первых, кто из знакомых Введенского, в частности Друскин, называл бы «У Ивáновых»? Немножко резало бы ухо.
Ну это же не страшно. А что это за Ивáновы тогда? Или Иванóвы?
Ну Иванóвы – это те же самые Пузырёвы. Большое семейство Пузырёвых, которые на самом деле Иванóвы. Хотя Введенскому от учителя… Он же любил замечательного поэта Владимира Соловьева, предшественника Блока, у которого есть дословно то, что говорил Введенский. А именно: миром правят лишь смерть и время. А у Введенского была тройка: время, смерть, бог. Ну, в данном случае, по-моему, это важно.
Но это никак не объясняет, почему не Ивáновы, а Иванóвы.
Ивáновы, понимаете… Ну вот я знаю, что есть грузинские фамилии, кончающиеся на -дзе. Кончающиеся на -швили – это обычные фамилии. Вот так же Иванóвы – это очень распространенная фамилия, а Ивáновы – это такое более облагороженное название. Введенскому не было бы смысла их облагораживать.
Ну почему же? Там вообще в «Елке у Ивановых» нет ни одного Иванова. Есть только Пузырёвы, Петровы, Пестровы, Перовы и так далее. Так что Ивановы остаются какими-то неизвестными.
Нет, вот эти Островы, Перовы – это все того же рода фамилии, как и Иванóвы.
Можно ли сказать, что Перовы – это те же Иванóвы, только с маленькой буквы? Ну то есть там не люди, а иванóвы.
Да-да.
И поэтому они так легко умирают.
Может быть, может быть. А почему они все все-таки умирают? Загадка.
Когда лесорубы поют песню «Народ ты мой, сиротка», это посвящено Ивановым?
Ну, не думаю.
С престола смотрит Бог
И улыбаясь кротко
Вздыхает тихо ох,
Народ ты мой сиротка.
Это бог говорит.
Бог? Но там же сказано: «Лесорубы поют гимн».
Да, но что они поют? Они цитируют слова бога.
Какого бога? Которого?
Ну, главного. (Смеется.)
Владимир, если бы ученик 6-го класса Коля Крылов спросил вас, о чем пьеса Введенского «Елка у Ивановых», что бы вы ему ответили?
Про то, как большая семья готовится праздновать елку. Многодетная семья.
Но этим же еще ничего не сказано. Вряд ли этот молодой человек начнет читать из-за этого.
Ну, значит, не начнет.
Хорошо. Имеет ли смысл рассказывать сюжетную канву «Елки у Ивановых»?
Сначала девочка Соня Острова так огорчила няньку, что та ее зарубила топором. Тут, понятно, пришла полиция, няньку увезли в сумасшедший дом, а Соня Острова лежит с отрубленной головой в гробу. Ну и все дело идет своим чередом. Тихая семейная жизнь. (Смеется.)
Почему же там и молодая девушка Варя Петрова, и все остальные умирают?
Не знаю. Не знаю.
Как вам кажется, почему Варя Петрова остается живой, во всяком случае, в последней сцене не написано, что она умерла?
Ну, у всех бывают опрометчивости.
То есть вы неумирание называете опрометчивостью Введенского?
Да. Он просто забыл. Или, может быть, машинистка перепечатывала пьесу, пропустила…
Как вы думаете, когда происходит действие пьесы?
В 1898 году.
Почему же тогда нянька цитирует Ленина?
Ну, умная. (Смеются.) Ну а почему писарь говорит про Маркса? Цитирует Гюго?
Но есть ли в этом действии какие-то отсылки к реалиям 1938 года, когда пьеса написана?
Не знаю, не знаю. Решайте сами, на свой вкус.
Кажется ли вам, что, скажем, в последних стихах Введенского, а также вот в пьесе…
«Где и когда». Это последнее его произведение, дошедшее до нас.
Вы думаете, Введенский как-то уже понимал, к чему дело идет?
Наверное. Наверное. Судя по воспоминаниям, он побаивался сказать что-то не то вслух.
Ну потому что в первый раз его за это как раз и взяли. После того, как он про гимн царя что-то сказал.
Не знаю. Это легенды, я не хочу ихповторять. Может быть, он действительно хотел гимн царю спеть. Не знаю.
В чем разница между Хармсом и Введенским, если попытаться как-то сформулировать?
Введенский любил и нюхал эфир.
Да? Кстати, как это делалось?
Я сам не нюхал.
Почему? Вы же исследовали Введенского.
Но не нюхал. Введенский нюхал эфир с удовольствием. А Хармсу это не нравилось.
И это все различие?
Ну, в частности.
Хармсу нравились полненькие, а Введенскому – худенькие.
Не знаю.
Это из воспоминаний одной из жен Введенского.
Да, Анны Семеновны. Которую потом еще и Хармс соблазнил, по-моему.
А почему, как вы думаете, в пьесе два любовных акта? Между Пузырёвыми, отцом и матерью, при теле их дочери и между служанкой и Федором?
Ну, такова жизнь.
(Смеется.) Имеют ли эти любовные сцены какой-то более глубокий смысл?
Не знаю. Просто Введенский довольно много ходил… По своим делам.
То есть по бабам?
Да. И говорят, что он был очень влюбчивый. Почти сразу вспыхивал и так далее. К сожалению, чем это плохо, он мог подарить только что написанное стихотворение кому попало и не вспомнить, кому, зачем, почему. Собственно, почему от него не так много сохранилось произведений.
А Соня Острова что – сексуальная маньячка?
Не знаю.
Что же означает ее фраза «Мне свечи не нужны. У меня есть палец»?
Может быть, то самое и означает.
А когда она говорит: «Когда елку зажгут, я юбку подниму и всем все покажу», что она собирается показывать?
Ну, нижние части тела.
Зачем? Эксгибиционизм?
Может быть. Может быть.
Вы не задавали себе таких вопросов относительно Введенского?
Нет. А зачем это? Ну, хулиганил он так.
Тогда есть ли в «Елке у Ивановых» какой-либо смысл?
Конечно, есть.
Какой?
«Елка у Ивановых» зовет читателя идти вперед, прямо, с открытыми глазами.
Куда это?
Туда. (Смеется.) Она учит нас любить родину, любить животных. (Смеется.) Там же есть и сцена с животными.
И все-таки, за что вы любите Введенского?
За прекрасные стихи. Вот, например:
У моря я стоял давно
И думал о его пучине.
Я думал почему оно
Звучит как музыкант Пуччини.
И понял: море это сад.
Он музыкальными волнами
Зовет меня и вас назад
Побегать в комнате со снами.
По-моему, замечательно.
Как вам кажется, после Хармса, Введенского, Кручёных русская поэзия как-то развивалась или, наоборот, сворачивалась?
Ой! Хармс по-своему писал, немножко по-своему Введенский писал. Вот, кстати, Введенский и Хармс, чем они близки и в чем их можно сравнивать? Есть замечательная поэма Введенского «Кругом возможно Бог» и вещь Хармса «Лапа». Они, условно говоря, и «Лапа», и «Кругом возможно Бог», написаны, как бы вам сказать… Это путешествие в одном времени.
В космос?
Ну, в замогильное пространство. В «Кругом возможно Бог» персонаж Носов или Остроносов, у которого изначально нету головы, живет своей жизнью. У Хармса есть произведение под названием «Лапа». Оно очень сложное. Там ведь тоже житель земли уходит в небеса, где он встречается с Ангелом Капустой и другими персонажами. Он попадает в Древний Египет.
Как вы думаете, Введенский любил кошек?
Я надеюсь, что очень.
Но не факт, да?
Я надеюсь на лучшее.
В какой мере, как вам кажется, Введенский и Хармс впитали в себя образованность, культурность предыдущего периода, которым я считаю поэзию Серебряного века?
Молодой Хармс, который еще не писал стихов, любил читать стихи. У него был список стихов, как он выразился, «наизустных мною». И там был большой перечень – несколько стихотворений Сологуба, несколько стихотворений Гумилёва… Говорят, что он якобы в 1921 или 1922 году читал вслух стихи Гумилёва, но что-то такое добавил по поводу расстрела Гумилёва. Не знаю что.
Где добавил?
Публично. Он читал стихи, а ему строго сказали, что расстрелян и так далее, вот в газетах написано, как и почему. В общем, упрекнули его.
А как вы смотрите на Мейлаха как на комментатора Введенского?
Иронически.
Почему?
Потому что он ни хрена не понимает.
В каком смысле? Что там понимать?
Вот все и понимать, а не так, как он. Все время настаивает, что с детства Яков Семенович его учил, читал много дней подряд… Да ну его!
Но все-таки, что значит понимать Введенского? Что это означает?
Не быть Мейлахом!
Ну, это во-первых, а во-вторых?
Во-вторых, тоже не быть Мейлахом.
(Смеется.) Хорошо, это отрицательный пример, а есть положительные?
Любить Введенского, просто любить искренне. Просто любить. Любовь понимание и приносит. Ну как обычная любовь. Вот к человеку есть любовь, мы можем находить какие-то недостатки и так далее, а настоящая любовь все это исправляет.
Я хотел задать вам вопрос, который Веничка задавал себе в записных книжках, а именно: «Как вы смотрите на свою жизнь?»
Внимательно. (Смеются.)
Знаете, как Веничка ответил? «Поверхностно».
Ну, это тоже есть.
(Смеется.)
Есть некоторая поверхностность, которая вообще мне присуща. Поскольку я человек верующий и так далее, должен был бы более серьезно отвечать, но все путается.
Помогает ли вам бог?
Я думаю, да. Наверное.
Это предположение или знание?
Видите, я вот такой скользкий тип, я на все отвечаю уклончиво. Это как анекдот был про человека, который общался явно с американским шпионом. Его вызвали в КГБ, и он на допросе сказал: «Вот этот просил меня достать план завода, но я ему ответил уклончиво». Следователь говорит: «А точнее?» – «А пошел-ка ты!» (Смеются.)
Теперь я понимаю.
Я бы хотел сказать, что, конечно, бог помогает, и я это должен как верующий просто знать. Но в то же время это как бы хвастовство с моей стороны. Немножко стесняюсь.
Вам не тесно жить посреди своего прошлого? Все эти книги, вырезки…
Я понемножку избавляюсь. Я уже написал завещание, половину имущества я отдаю своим бывшим соседям, они мне помогали очень, а половину – своей любимой дочке…
А кошку?
Кошку? Я надеюсь, что она меня не переживет.
Здесь все меня переживет,
Все, даже ветхие скворешни
И этот воздух, воздух вешний,
Морской свершивший перелет.
Это кто?
Ахматова. «Приморский сонет». Очень хороший.
Фото: Uldis Tīrons
Глупый вопрос, конечно, но скажите, какое стихотворение вы бы хотели читать или слышать как последнее в своей жизни?
Совру.
Ничего. Это неплохо. Немножко можно врать.
Нехорошо. Мне бы, конечно, и Введенский очень нравился, и из Хармса что-нибудь. Было стодвадцатилетие Введенского в музее Ахматовой. Я там был, у меня там голос немного сорвался, но я немного почитал – по-моему, замечательно прочитал стихотворение «Приглашение меня подумать». Оно мне отдельными строчками вспоминается.
Известно, что Введенский дал указание Липавской, как следует читать его стихотворения. А как вы читаете? Как, вам кажется, нужно читать стихи Введенского?
Ну, я к нему прислушиваюсь, а читаю по-своему. Введенского легко читать почему-то.
Что самое главное, что вы поняли в жизни?
Хороший лимон…
Лимон?!
Да. Страшно люблю лимоны.
За что?
За кислоту.
Вы прямо так и едите, как яблоки?
Могу и так.
Это с детства у вас так?
Да, постепенно. Сначала нарезанный, потом целиком, с корочкой и со всем остальным. Сейчас, к сожалению, целый букет болезней…
Это к тому, что лимоны нельзя есть?
Нет, лимоны можно. Мне много чего нельзя. Фрукты почти все нельзя. Яблоки, не больше двух яблок в сутки. И воды не больше литра в день.
А водку?
Я очень люблю напиток под названием виски. И пью.
Что бы вы, Владимир, сказали в назидание следующим поколениям?
Да идите в задницу!
(Смеется.)
Я хулиганю, конечно. В назидание ничего не скажу. Надо читать, надо любить книги.
Если бы вам сейчас приходилось воспитывать не кошку, а, скажем, внука или внучку, вы бы посоветовали что-нибудь прочитать?
Диккенса.
Что именно?
Тридцать томов.
Все тридцать? Или, может, «Большие надежды»? Или «Дэвида Копперфилда»?
«Дэвида Копперфилда» обязательно.
Вы бы посоветовали читать Хармса, Кручёных, Олейникова и Вагинова?
Ну, если бы попался, я бы не отнимал.
Хорошо, но что бы вы дали после Диккенса?
Русскую классику. Хорошую прозу, хорошие стихи. Того же Пушкина, Лермонтова. Лермонтова как прозу читать захватывающе.
А из XX века?
Не знаю. Не знаю. Я бы одного советовал, потом другого, третьего. Может быть, Платонова.
Как вы думаете, нужно ли Введенского включить в обязательные программы?
Я бы включил, ох, я бы включил.
С какого класса?
С пятого! Ну, не знаю.
Но его стихи же довольно угрюмые.
Ничего, пусть терпят.
Утраты Петербурга: кто из известных горожан умер из-за КОВИД в 2021 году
Рассказать обо всех ушедших невозможно, но НЕВСКИЕ НОВОСТИ попытаются напомнить об одних из самых трагичных потерь Северной столицы. Артисты, политические деятели и активисты — никто не застрахован от страшной болезни. Коронавирус страшен всем. Особенно жителям Петербурга, ведь наш город находится на втором месте по количеству зараженных вирусом.
Екатерина Полтавченко. За каждым сильным и успешным мужчиной стоит такая же сильная женщина. То же можно было сказать и про Екатерину Полтавченко, она не любила появляться в светских кругах, по специальности была библиотекарем-переводчиком. Супруга экс-губернатора Санкт-Петербурга Георгия Полтавченко скончалась в конце декабря 2020. СМИ узнали об этом 23 декабря. Екатерине было 67 лет.
Юрий Флейшман — библиограф, изучал творчество братьев Аркадия и Бориса Стругацких, был одним из создателей международной группы «Людены», которая изучала произведения писателей-фантастов. По специальности Юрий был радиотехником. Не смог справиться с коронавирусом и умер в возрасте 59 лет.
Лев Щеглов — известный российский сексолог. Один из тех психологов, кто занимался сексуальным просвещением еще в советские годы. Доктор медицинских наук и профессор. Умер от осложнений коронавируса в 74 года.
Рашид Алимов — эколог и сотрудник Greenpeace. Более пяти лет экоактивист боролся с ввозом отвального гексафторида урана и строительством новых атомных электростанций в России. Предал огласке проблему «урановых хвостов» в Петербурге. Эколог скончался на 41-м году жизни.
Станислав Грибков — хормейстер, главный дирижер Детского хора Телевидения и Радио Санкт-Петербурга. Создавал музыкальные сборники и аранжировки для детей, проводил мастер-классы для педагогов дополнительного образования. Заслуженный деятель искусств ушел из жизни в 83 года из-за осложнений коронавируса.
Владимир Эрль — поэт и прозаик. Один из первых среди русских писателей применил троп алеаторического письма в своем произведении «В поисках за утраченным Хейфом». В роли издателя выпустил в советские годы более 100 самиздатских книг. Филолог умер 25 сентября 2020 года, ему было 73 года.
И конечно, невозможно забыть о тех, кто стоял на страже жизней петербуржцев — врачи. Помогая другим справиться со страшными недугами, они каждый день подвергали опасности и свое здоровье. В течение года заголовки СМИ пестрили именами погибших докторов. Наш город потерял 49 талантливых медработников – анестезиолог-реаниматолог Сергей Белошицкий, уролог Анатолий Акопян, рентгенолог Виктор Парафило, кардиолог Галина Литвинова, офтальмолог Дмитрий Яровой и десятки других имен.
НЕВСКИЕ НОВОСТИ надеются, что в следующем году в Петербурге количество активных случаев заражения коронавирусом сократится до такой степени, что инфекция наконец-то отступит и пандемия закончится. Однако чтобы это желание исполнилось горожане должны заботиться о своей безопасности. Особенно не стоит забывать о средствах защиты и социальной дистанции в новогодние праздники.
Эрл Рассел Кэрролл — Некролог — Долина Махонинг
1 февраля 1928 г. — 16 августа 2021 г. (93 года)
93-летний граф Рассел Кэрролл мирно вступил в вечную жизнь в понедельник, 16 августа 2021 года, в 1:50 утра в своем доме под утешительной опекой хосписа.
Он родился в среду, 1 февраля 1928 года, в Вашингтоне, штат Пенсильвания, в семье покойного графа Дж. И Евы Лэнг Кэрролл.
Эрл поступил в ВМС США и служил своей стране во время Второй мировой войны.Он работал в USNTC в Бейнбридже, штат Мэриленд, в USNHCS в Бейнбридже, штат Мэриленд, и в военно-морском госпитале США в Филадельфии, штат Пенсильвания, где он учился в больнице второго класса. Почетно демобилизован 24 февраля 1948 года.
Сначала он проработал 20 лет молочником в компании Sanitary Dairy, прежде чем уйти на пенсию в 1994 году из General Motors в Лордстауне после 25 лет работы на конвейере.
Граф был давним членом евангелическо-лютеранской церкви Троицы в Уоррене.
Ему нравилось путешествовать со своей покойной женой Кристал.
Эрл был женат 10 апреля 1946 года на бывшей Кристал Кишкадден, и они прожили в браке 67 лет до ее кончины 13 декабря 2013 года.
У графа остались двое сыновей Юджин Р. Кэрролл из Эль-Пасо, штат Техас, и граф К. Кэрролл из Уоррена; семь внуков: Джон, Эрл Д., Кристофер и Тамара Кэрролл, Меган (Уильям) Вулфром, Майкл и Кара Кэрролл; и тремя правнуками Джейсоном Кэрроллом, Уильямом и Джексоном Вулфромами.
Помимо родителей, Эрлу умерли младенческая сестра Тельма Кэрролл, брат Эдвард Кэрролл и сестра Эллен Дай.
Семья примет друзей в субботу, 21 августа 2021 года, с 9:00 до 9:50 в Троицкой евангелическо-лютеранской церкви.
Похоронная служба состоится в субботу, 21 августа 2021 года, в 10:00 в церкви, после чего будут похоронены в парке похорон Краун-Хилл в Вене.
Вместо цветов семья просит, чтобы мемориальные пожертвования принимались в виде пожертвований на имя Эрла евангелическо-лютеранской церкви Троицы, 2742 North Road NE, Уоррен, Огайо, 44483.
Услуги по уходу и профессиональному уходу были переданы под опеку похоронного бюро Staton-Borowski, 962 North Road, NE, Warren, Ohio 44483, 330-394-6200. Посвящается служению вашим близким. Этот некролог можно просмотреть, а соболезнования направить на сайт www.statonborowskifuneralhome.com.
Мужчина Лоуренс арестован по подозрению в убийстве и жестоком обращении с животными после смертельного ножевого ранения в продуктовом магазине на 23-й улице | Новости, Спорт, Работа
, фото: Дилан Лизен / Lawrence Journal-World
Полиция Лоуренса расследует сообщение об убийстве на парковке продуктового магазина Dillons, 1015 W.23-я улица, среда, 18 августа 2021 г.
Обновлено в 15:53 Среда
Полиция арестовала мужчину Лоуренса по подозрению в убийстве после сообщения о смертельном ударе ножом возле продуктового магазина Dillons в среду утром.
54-летний Роберт Эрл Дэвис из Лоуренса был арестован на месте около 8:30 утра по подозрению в убийстве второй степени и жестоком обращении с животными, согласно журналу бронирования тюрьмы округа Дуглас. Адрес Дэвиса, указанный в списке, — это общественный приют Лоуренса.
Патрик Комптон, пресс-секретарь полицейского управления Лоуренса, сообщил в пресс-релизе, что полицейские отреагировали на сообщение о нанесении ножевых ранений в магазине по адресу: 1015 W. 23rd Street около 8:20 утра
.На месте происшествия был объявлен мертвым мужчина, пострадавший в результате инцидента. Офицеры также нашли Дэвиса в руках с ножом, который они убедили его уронить, сказал Комптон.
Собака убитого также пострадала. Офицеры отдела по контролю за животными доставили собаку в Общество защиты животных Лоуренса, где она была стабилизирована.Затем собаку доставили в местную больницу для животных. Комптон сказал, что собака должна выжить.
LPD не установила личность погибшего. По словам Комптона, расследование инцидента все еще продолжается, и всем, кто стал его свидетелем, рекомендуется звонить на неэкстренный номер LPD: 785-832-7509.
, фото: Офис шерифа округа Дуглас
Роберт Эрл Дэвис
Дэвис ранее был осужден за несколько насильственных преступлений, все из которых произошли в 1983 году. Как сообщал Journal-World, когда Дэвис предстал перед условно-досрочным освобождением в 2004 году, Дэвис не возражал против избиения при отягчающих обстоятельствах, изнасилования и нападения при отягчающих обстоятельствах.Ему были предъявлены обвинения в следующих случаях: ограбление с применением ножа 27 января 1983 г .; изнасилование, содомия и ограбление 30 января 1983 г .; и штурм 7 февраля 1983 г.
Жертвы сообщили полиции, что их нападавший был в лыжной маске. Дэвис, которому на тот момент было 16 лет, признался в совершении преступлений вскоре после того, как был взят под стражу.
Дэвис был освобожден из тюрьмы в 2012 году.
Связаться с Диланом Лизеном
У вас есть идея, новости или информация, которыми вы хотите поделиться? Связаться с репортером Диланом Лизеном:
Facebook хочет, чтобы вы провели следующую встречу в VR
Рэйчел Мец, CNN Business
Для тех, кто не считает встречи Zoom достаточно хорошей заменой реальной вещи, у Facebook есть другая идея: приложение виртуальной реальности, которое позволяет вам и вашим коллегам чувствовать себя так, как будто вы сидите за столом в конференц-зале.
В четверг Facebook представил Horizon Workrooms, бесплатное приложение для пользователей гарнитуры Oculus Quest 2, стоимость устройства от 299 долларов. Приложение выделяется как самая амбициозная попытка компании дать возможность группам общаться в виртуальной реальности и вывести все еще нишевую среду за пределы развлекательных целей, таких как игры.
Workrooms позволяют до 16 пользователей гарнитуры VR встретиться в виртуальном конференц-зале, при этом каждый из них представлен настраиваемым мультяшным аватаром, который выглядит как верхняя часть тела, парящая немного над виртуальным стулом за столом.Приложение поддерживает до 50 участников в одном собрании, а остальные могут присоединиться к ним в качестве видеозвонков, которые отображаются на плоском экране в виде сетки внутри виртуальной комнаты для собраний.
Участники встречи с наушниками могут жестикулировать в виртуальной реальности своими пальцами и руками, а во время разговора рты их аватаров, кажется, двигаются как живые. Виртуальная доска позволяет людям обмениваться фотографиями или делать презентации.
«Пандемия за последние 18 месяцев только вселила в нас большую уверенность в важности этой технологии», — сказал Эндрю Босуорт, вице-президент Facebook Reality Labs, обращаясь во вторник к (виртуальной) комнате, в которой находится около десятка человек.Он сказал, что Facebook использует приложение внутри компании около года.
Facebook и его дочерняя компания Oculus уже не в первый раз пытаются популяризировать социальное взаимодействие с помощью виртуальной реальности. Компания запустила приложения для виртуальных встреч Oculus Rooms и Facebook Spaces в 2016 и 2017 годах соответственно, которые позволяют небольшим группам пользователей собираться в VR. Однако компания закрыла оба приложения VR в октябре 2019 года. Вместо этого он анонсировал виртуальный социальный мир под названием Horizon, который должен был быть выпущен в 2020 году.Horizon еще не появился для большинства пользователей, и на этой неделе Facebook подтвердил, что приложение все еще находится на стадии частного бета-тестирования.
Workrooms могут предложить пользователям представление о том, что их ждет. Он показывает, насколько далеко Facebook продвинулся в области сочетания аппаратного и программного обеспечения с момента покупки Oculus в 2014 году — и как далеко ему еще предстоит пройти.
Шаг вперед — но это еще не метавселенная, но
В последние недели генеральный директор Facebook Марк Цукерберг и другие руководители технологической индустрии с растущим рвением говорили о видении «метавселенной».Этот термин черпает вдохновение из антиутопической научно-фантастической идеи о виртуальном мире, который позволяет уйти от реалий повседневной жизни. Несмотря на безрадостное происхождение, технические руководители оптимистично говорят о том, какой может быть такая метавселенная, поскольку Facebook зашел так далеко, что создал «группу продуктов Метавселенной» под руководством Босворта.
Workrooms может показаться шагом к более социальному виртуальному миру, но это не совсем та картина, которую нарисовал Цукерберг.
Приложение использует множество технологий и уловок, чтобы сделать процесс максимально личным, каким он может быть, когда вы представлены в виртуальном пространстве в виде анимированного изображения самого себя.
Пользователи гарнитурымогут просматривать реальный экран компьютера в виртуальной реальности с помощью прилагаемого к нему настольного приложения. И в Workrooms используется комбинация отслеживания рук и пространственного звука, которая учитывает акустику комнаты и заставляет звуки исходить из определенных направлений, чтобы пользователи могли взаимодействовать друг с другом способами, имитирующими реальную жизнь, за исключением функции подавления звука, которая устраняет фоновый шум.
Но очевидно, что Facebook все еще работает над некоторыми проблемами. В то время как Босворт, руководитель Facebook, описывал, как он видит рабочие комнаты как более интерактивный способ виртуального общения с коллегами, чем видеочат, его аватар застыл на середине предложения, а пиксели его цифровой кожи превратились из телесных в телесные. серый.Он был отключен.
Даже с развертыванием Workrooms Facebook продолжает страдать от некоторых проблем, присущих виртуальной реальности: он должен убеждать людей (или, возможно, в данном случае компании) покупать его гарнитуры, регулярно их использовать и адаптироваться к новым методам взаимодействия — и то и другое. с виртуальным миром и с другими в этом мире — которые еще далеки от совершенства.
Например, в то время как Quest 2 может отслеживать руки и даже отдельные пальцы, что позволяет пользователям делать такие вещи, как жесты естественным образом во время разговора или мигать знак согласия в виртуальной реальности при использовании рабочих комнат, если вы попытаетесь соприкоснуться обеими руками во время виртуальной реальности. встречи, вполне вероятно, что они просто неловко пересекутся, что разрушит иллюзию реальности и присутствия.
А вот и сама гарнитура. Босворт сказал, что он ожидает, что люди будут использовать приложение около 30 минут за раз, и что другая команда в Facebook работает над улучшением эргономики и веса гарнитур VR. Quest 2 в настоящее время весит чуть больше фунта, что может показаться не таким уж большим, но определенно было заметно в течение получасовой встречи.
(Facebook остановил продажи гарнитуры в конце июля после добровольного отзыва в связи с сообщениями о раздражении кожи, вызванном съемной поролоновой лицевой панелью гарнитуры; компания заявила, что возобновит продажи гарнитуры, на этот раз с силиконовым покрытием, в августе. 24.)
Одна вещь, которую Босворт отметил, что приложение не может улучшить, заключается в том, насколько увлекательны встречи.
«Даже виртуальная реальность не может сделать вашу скучную встречу менее скучной», — сказал он.
The-CNN-Wire
™ и © 2021 Cable News Network, Inc., компания WarnerMedia. Все права защищены.
MEAC объявляет о создании общеакадемической группы комиссара 2021 года, представленной GEICO
Сюжетные ссылки
НОРФОЛК, Вирджиния., 20 августа 2021 г. — Средневосточная атлетическая конференция (MEAC) объявляет о создании общеакадемической команды Комиссара 2021 года, представленной GEICO, — 1070 студентов-спортсменов из восьми действующих организаций-участников конференции в прошлом учебном году, добившихся академических успехов.Команда награждает студентов-спортсменов, от второкурсников до старшеклассников, с совокупным средним баллом 3,0 или выше.
«Я рад поздравить 1070 студентов-спортсменов, которые сохранили средний балл 3,0 или выше в течение этого учебного года», — сказал комиссар Деннис Э.- сказал Томас. «Я хотел бы поблагодарить администраторов, спортивный академический вспомогательный персонал, тренеров и родителей за их вклад в академические успехи этих студентов-спортсменов. Спасибо GEICO за вклад в признание академических успехов наших студентов-спортсменов».
Ниже перечислены все академические награды Комиссара 2021 года (по учреждениям):
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ КОППИН (71)
Женщины (42): Даймонд Адамс (WBB), Мелани Агилера (SB), Латифа Али (T&F), Тайри Аллен (WBB), Кимани Альфонс (T&F), Марен Бернал (SB), Ниа Боу (SB), Хала Кэмерон ( VB), Дезире Карризоса (SB), Кайла Кастильо (BWL), Miajavon Coleman (VB), Клаудина Константин (T&F), Наиля Делинуа (WBB), Сидней Домбровски (SB), Алексис Дженовезе (SB), DeMia Goddard (VB) , Сальма Гонсалес (В. Макрей (BWL), Unique Meyers (WBB), Джамила Митчелл (WBB), Камилла Монрок (T&F), Аланна Ньюби (T&F), Линн Портер (SB), Джейни Куэйлз (T&F), Эшли Роман (VB), Синди Санчес ( SB), Сидней Шеппард (В. WBB), Изабела Залба (SB).
Мужчины (29): Джервонн Агард (T&F), Амаду Ба (T&F), Веллингтон Балсли (BSB), Джованни Каналес (BSB), Кайл Кардачи (MBB), Мауриэль Карти (T&F), Мэтью Дэй (BSB), Майкл Дорчан ( BSB), Девиан Дьял (BSB), Коул Герула (BSB), Кристофер Грин (TEN), Jona Hanson (T&F), Эдвард Хавьер (BSB), Джозеф Ману (T&F), Серджиу Медесан (TEN), Майкл Майкл (TEN) , Jayeed Norbal (T&F), Abayie Opuni (T&F), Quincy Pettis (TEN), Balvin Richards (T&F), Rashad Ruff (BSB), Тимоти Руффино (BSB), Henrique Sada (TEN), Toran Smith (BSB), Bradley Таттл (BSB), Коннер Уокер (BSB), Дин Уотерман (TEN), Иван Виггинс-Ингрэм (T&F), Грант Уильямс (BSB).
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ДЕЛАВЭРА (224)
Женщины (132): Миранда Адкок (EQU), Дженелл Аддисон (WBB), Ания Эйкен (LAX), Саванна Эй (SOC), Габриэла Бака (SOC), Брианна Бейкер (SB), Джэлин Бейкер (SB), Анастасия Белкина ( TEN), Блейн Белл (EQU), Кассандра Болтман (TEN), Egypt Bond (TEN), Кайли Бонд (EQU), Сьерра Браун (T&F), Молиша Браун (LAX), Мариса Браунинг (T&F), Анастасия Бруггер (EQU) , Миаджа Буллок (WBB), Чилатлипас Батлер (GLF), Миранда Кабрера (SOC), Эмили Кампанелли (LAX), Гелин Канту (SOC), Анадис Чимелис (VB), Анабель Чимоли (EQU), Дориан Коэхинс (LAX), Шараджа Коллинз (WBB), Эмбер Конайерс (XC, T&F), Лананда Коррейа (T&F), Эбби Крейвер (EQU), Ханна Крамблиш (SB), Джасмал Круз (VB), Сьерра Крус (T&F), Джона Канниган (SB), Анастасия Данилова (TEN), Сидни Дэвис (XC, T&F), Саманта Делонг (BWL), Нина Диллард (LAX), Шеннон Дозье (WBB), Каси Дюк (EQU), Елена Дукич (VB), Макия Фостер (T&F), Габриэль Фурнейр (EQU), Кейли Фокс (EQU), Джессика Франсуа (LAX), Алекса Франклин (SOC), Келси Гардинер (EQU), Эмили Га rl (BWL), Лакендра Гейлс (T&F), Макия Гейлс (XC), Гвенна Джентл (LAX), Лексис Гиббс (SOC), Эрин Гордон (EQU), Джэлин Горхэм (SB), Джонай Грант (LAX), Тиффани Грей ( GLF), Ребекка Грин (LAX), Алексис Гроган (EQU), Лакия Харп (XC, T&F), Кендалл Харви (SB), Киара Генри (SOC), Зои Холмс (WBB), Precious Igwebuike (XC, T&F), Jada Джексон (T&F), Дачель Джонсон (LAX), Джастина Джонсон (EQU), Фабреа Джонс (SOC), Сьерра Кейн (EQU), Наттавади Хунсри (GLF), Тринити Кинард (T&F), Джейд Кинг (SB), Зои Кирш ( EQU), Лолита Козина (TEN), Мирей Куркчуоглу (EQU), Ирис Ледер (TEN), Ардавиа Ли (T&F), Сидней Льюис (VB), Тейлор Лейдиг (SB), Эрика Линдквист (VB), T’keyah Macklin ( T&F), Келси МакАртур (EQU), Анреа Маккаскилл (T&F), Мэри МакКосленд (EQU), Дайджа МакКрей-Коннер (SOC), Жасмин Мелгоза (SB), Эшли Мерритт (BWL), Кейтлин Мейер (SB), Алексис Морагн ( WBB), Миа Мозли (LAX), Фелисити Муньос (SB), Амани Нельсон (EQU), Симона Ньюэлл (VB), Майя Нгандам (VB), Мэри Норрис (SOC), Франческа О’Конн или (SOC), Кэтрин О’Крепка (EQU), Аянна Обей (T&F), Мелисса Ортега (BWL), Алина Поливана (TEN), Линетт Рамирес (SOC), Кейтлин Робб (BWL), Алексис Роберсон (SB), Джули Робинсон (EQU), Тиаджа Робинсон (T&F), Катаржина Росикон (XC, T&F), Сьерра Сэдлер (T&F), Мелисса Сэм (WBB), Памела Шорк (EQU), Ниа Скотт (VB), Алаэна Селден (SB), Мерина Селдон (VB), Donyae Shelton (XC, T&F), Naomi Shorts (WBB), Saphire Small (LAX), Jolena Smith (T&F), Yanique Spencer (SB), Alexandra St.Пьер (LAX), Тейлор Стид (LAX), Эйдан Стетцер (EQU), Дестини Томас (LAX), Стефанни Тоала (BWL), Габриэль Тони (SB), Алексис Утейн (SOC), Эшли Вентура (SOC), Дженна Уоддингтон ( EQU), Телиса Вашингтон (SOC), Тони Вашингтон (SOC), Жасмин Уайт (SOC), Элизабет Уитни (SOC), Сидней Виклунд (EQU), Калена Уиггинс (GLF), Грейс Уилсон (EQU), Элси Вингаард (EQU) , Керстен Ценер (EQU).
Мужчины (92): Му’Ад Абдус-Салам (FB), Джеральд Амоби (T&F), Комлан Аттиогбе (T&F), Коннор Бакш (BSB), Коул Бейтс (BSB), Tylik Bethea (FB), Майлз Беверли (FB) , Джабари Блейк (T&F, FB), Форрест Букер (XC, T&F), Тайрик Букер (FB), Крю Боулдин (BSB), Мейсон Брюэр (BSB), Джейк Брайдель (FB), Терренс Бриджерс (FB), Джулиан Браун ( T&F), Артур Баррелл (BSB), Майкл Каррингтон (BSB), Майлс Картер (MBB), Майкл Крис-Айк (FB), Тайлер Каннингем (BSB), Джозефус Дан (FB), Биззет Дамуа-Вудл (FB), Роман Дэвис (FB), Каванте Доусон (T&F), Мэтью Деркс (FB), Дэниел Дуглас (FB), Шон Дулин (BSB), Чендлер Фицджеральд (BSB), Дэриэль Гарсия (FB), Коул Гэри (BSB), Брэндон Гиббс ( BSB), Хасан Гилл (T&F), Маурио Гоингс (FB), Остин Гретенкорд (FB), Esaias Guthrie (FB), Марк Херрон (BSB), Savion Hopes (FB), Хосе Инфанте Росалес (T&F), Фахим Дженнето (MBB ), Тре Джонсон (T&F), Кристиан Джонсон (FB), Кэррингтон Джонс (FB), Данте Джонс (T&F), Томас Калиета (T&F), Эрик Карим (FB), Джаред Китон (XC, T&F), Уилл iam Kimmel (BSB), Дональд Кинг (FB), Antquan Kinsey (FB), Xavier Knight (T&F), Kwannah Kollie (FB), Traye Laster (FB), Гарретт Лоусон (BSB), Джаред Льюис (FB), Александр Лозано (FB), Кори Лопер (BSB), Диллон Маршал (FB), Кори МакГи (T&F), Элайджа Макларен (XC, T&F), Кевин Меди (FB), Хосе Менсия (BSB), Анетелеа Моли (FB), Грегори Мур (T&F), Оливье Муэмби (FB), Сидни Нди (XC, T&F), Альберт Норман (T&F), Рей Орочио (FB, T&F), Джозеф Пейдж (BSB), Малачи Панки (T&F), Брукс Паркер (FB), Омари Пик-Грин (MBB), Чарльз Пилер (FB), Уильям Пилкертон (FB), Эндрю Риз (FB), Мигель Ривера (BSB), Хосе Ромо-Мартинес (FB), Эдвин Розамберт (T&F), Лики Сеу (FB) ), Кристофер Содом (MBB), Кори Ст.Джон (FB), Роберт Трухильо (BSB), Карлос Васкес (BSB), Taj Washington (FB), Джон Вегларц (BSB), Черрод Уайт (FB), Johquin Wiley (MBB), Тайшен Уильямс (FB), Майкл Уилсон ( FB), Рашад Уилсон (FB), Маркус Уинфилд (FB), Кристофер Вулиханд (FB), Брент Янг (FB).
УНИВЕРСИТЕТ ХОВАРДА (228)
Женщины (124): Кайла Абрамс (LAX), Кендель Абрамс (GLF), Кендалл Аддисон (TEN), Лус Агиласочо (SB), Ребекка Аканде (T&F), Нина Аскью (VB), Essence Baker (T&F), Busisiwe Banda ( VB), Александра Блэквелл (TEN), Илеана Бокаж (S&D), Талия Баучер (SOC), Моне Боуэн (T&F), Janae Bradford (BWL), Мия Брукс (T&F), Хлоя Браун (SOC), Марселл Батлер (VB) , Бейли Кармайкл (SOC), Киана Карр (SB), Хайди Чикас (LAX), Кайла Кларк (T&F), Кортни Коннолли (S&D), Talia Coryat (LAX), Deja Dade (T&F), Indira Dandridge (VB), Aysha Дин (Лос-Анджелес), Калита Деннис (SB), Кайла Диас (VB), Рэйчел Эдлер (T&F), Диана Эффиом (T&F), Хана Эль Шериф (TEN), Аша Эванс (S&D), Рэйчел Фаунтрой (S&D), Эшли Филдс (T&F), Андреа Фиевр (LAX), Киара Флинн (SOC), Brooklyn Fort-Davis (WBB), Мэдисон Фриланд (S&D), Джессика Гбай (T&F), Тринити Гиббс (SB), Джессика Грин (LAX), Макси Харрингон (SB), Эрин Хэтчер (T&F), Alayah Hightower (SOC, LAX), Sydney Hixenbaugh (SB), Tiffany Hunt (LAX), Oluwayemisi Ifederu (TEN), Indi Джексон (S&D), Кианна Джексон (LAX), Тейана Джексон (S&D), Skylar Jennings (LAX), Микайла Джонсон (SOC), Ванесса Джонсон (BWL), Мэдисон Джойнс (LAX), Джиллиан Джонс (LAX), Рания Джонс (LAX), Роза Джонс (GLF), Рэйчел Джордан (S&D), Сидней Кейтс (LAX), Яссмин Хири (TEN), Шианн Найт (SOC), Джайда Ламар (LAX), Zachary Lane (T&F), Cheron Lawal (LAX) ), Шелби Ли (Лос-Анджелес), Кайлани Ли Грин (SOC), Дженезис Льюис (S&D), Кеннеди Льюис (T&F), Джози Мэллори (Лос-Анджелес), Симон Марш (T&F), Брианна Макдональд (T&F), Линн Макмастер (S&D) , Макайла Минтет (WBB), Тиффанни Мур (S&D), Арианна Морган (SOC), Макаэла Мюррей (SOC), Мэдисон Майлс (SOC), Камилла Наварро (SB), Кристиан Николас (S&D), Бернадетт Нвой (LAX), Симона Outlaw (S&D), Abolade Oyeunji (S&D), Nia-Craole Parker (S&D), Jahnia Phillips (BWL), Latroya Pina (LAX), Aria Ragas (TEN), Savanna Rainey (SB), Makenli Raspberry (T&F), Adrianna Рис-Ньюман (SOC), Лейла Роби (LAX), Амина Салих (T&F), Аяна Салли (SB), Aleeya Sawyer (SOC), Оз Иома Скотт (T&F), Эмнет Симуниола (TEN), Quai Skeete-Ridley (LAX), Minyan Smalls (T&F), Alex Smith (VB), Skylar Smith (S&D), Destiny Stanford (T&F), Shayna Swanson (SB), Сидни Тейлор (TEN), Амайя Томас (T&F), Кэлия Томас (SOC), Рэй Томас (SB), Джейла Торнтон (WBB), Виктория Торнтон (SOC), Джиа Торп (WBB), Джурни Типтон (VB), Брейана Тайм (S&D), Marquia Walker (LAX), Iyanna Warren (WBB), Kennedy Weaver (SOC), Andreas Weech (S&D), Tamar Wells (VB), Rajaa Wilcox (SB), Ana Williams (VB), Carolyn Williams (BWL), Моника Уильямс (T&F), София Уильямс (T&F), Оливия Уильямс-Рэймонд (SOC), Дасия Уилсон (T&F), Фола Уилсон (VB), Джессика Райт (T&F), Тери Янг (LAX).
Мужчины (104): Мехи Эбботт (T&F), Рудольф Акри (SOC), Натаниэль Ар (T&F), Брайан Баллард (SOC), Марк-Энтони Беклс (S&D), Девон Блэквелл (TEN), А’Дже Бойд (FB) , Кристофер Братчер (T&F), Дарриан Брокенберр (FB), Кристион Картер (FB), Кишаун Картер (T&F), Кевин Клэйборн-младший (S&D), Дариан Клайборн (T&F), Аарон Коутс (T&F), Майкл Кодрингтон (T&F) ), Элайджа Коулман (FB), Насим Купер (FB), Сион Казинс (MBB), Джейлен Кромвель (FB), Маркус Курван (T&F), Ваоропугоба Дэн-Принсвелл (T&F), Эштон Дэниел (T&F), Камерон Дэвис (T&F) ), Мигель Дэвис-младший.(S&D), Роберт Дэвис (SOC), Дункан Дункву (SOC), Кевон Эльзи (T&F), Кеган Форд (S&D), Отис Фергюсон IV (GLF), Орейн Гаррик (S&D), Нейт Гарви (MBB), Зури Годфри ( FB), Сэмюэл Грин (MBB), Джерон Гамильтон (FB), Дэниел Харт (SOC), Уильям Хокинс (FB), Александр Холидей (FB), Малик Хаятт (FB), Стивен Имес IV (T&F), Deshawn Ingram (FB) ), Джевин Джексон (FB), Элтон Жан-Батист (FB), Малкольм Джонсон (FB), Фил Джонс (MBB), Мейсон Джордан (FB), Кэмерон Ки (T&F), Тайри Леонард (FB), Амир Льюис (FB) ), Роджер Лин (TEN), Кайл Мартин (TEN), Романи Майерс (TEN), Мэтью Макдональд (FB), Кристофер МакГан (SOC), Брайс Миллер (FB), Тайлер Миллинер (FB), Эзра Монтьеро (T&F), Кевин Морган (FB), Антуан Мюррей (FB), Джеймс Ньюэлл (FB), Ной Николас (S&D), Малик Никсон (S&D), Эдрин Оконг (GLF), Ннамди Олебара (T&F), Дедрик Парсон (FB), Джордан Пейн (S&D), Джа’Лик Перри (FB, T&F), Тайшаун Портер (FB), Сагар Раджу (TEN), Майкл Риддик (T&F), Ливейн Ричардсон (MBB), Девен Ричмонд (MBB), Филип Роллинз ( FB), Садик Салаву (FB), Джозия Скотт (S&D), Уильям Сеттл (MBB), Дашон Саймон (FB), Майлз Саймон (S&D), Уильям Смит (S&D), Руши Соломон (S&D), Айзек Сюффрен (MBB) , Кристофер Самнерс (FB), Казимир Таваих (T&F), Александр Тейлор (SOC), Мэтью Тейлор (T&F), Ноа Томас (FB), Люк-Кеннеди Томпсон (S&D), Майлз Томпсон (FB), Чейз Томлин (T&F) , Андре Туре (MBB), Николса Терк (SOC), Винсент Терк (SOC), Томас Ви (FB), Касим Вайд (T&F), Джален Уотсон (S&D), Ян Уиллер (FB, T&F), Кристиан Уайт (FB) , Эверетт Уайтен-младший(GLF), Джоэл Уилкинсон (S&D), Кейт-Джордан Уилкинсон (S&D), Гэвин Уильямс (T&F), Куинтон Уильямс (FB), Рэйшон Уильямс (FB), Фараджи Вудсон (FB), Энтони Янг (FB).
МЭРИЛЕНДСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ ВОСТОЧНОГО БЕРЕГА (88)
Женщины (43): Макайла Адамс (WBB), Ану Акил (T&F), Алехандра Амазкуа (BWL), Сумая Аркуза (GLF), Аманда Карни (WBB), Маури Карвер (VB), Морган Купер (BWL), Кристина Кроппер ( T&F), Марина Крус (В. SB), Аника Джестратиевич (VB), Стелла Джонсон (VB), Eleshia Jones (GLF), Fancy Kipyego (T&F), Tijana Korosec (VB), Saje Kurpiela (SB), Alexis Lee (VB), Mahogany Lester (WBB) , Сидней Моррис (VB), Дестини Паркер (T&F), Джейла Пинкни (SB), Asshanni Robb (T&F), Брук Робертс (BWL), Джордан Робинсон (SB), Джессика Рони (T&F), Атинуке Шитту (T&F), Nyla Симс (GLF), Хлоя Скуржински (BWL), Ильина Спасова (VB), Кайлин Стерлинг (SB), Анжелика Тейлор (WBB), Майя Томас (WBB), Паулина Торрес (BWL), Татьяна Трифкович (VB), Язмин Уокер ( T&F), Бриана Уиллис (GLF), Никия Вутен (T&F).
Мужчины (45): Джамел Эбби-Райт (MBB), Олумайова Акинсанья (MBB), Кэмерон Бартон (GLF), Эшан Бекфорд (T&F), Кэмерон Бралтон (BSB), Кейт Карпентер (BSB), Брантли Катлер (BSB), Остин Диллон (GLF), Уильям Гиллеспи (GLF), Числон Гордон (T&F), Калеб Госли (T&F), Коул Хитч (BSB), Райли Гомер (BSB), Пэйтон Хоскинс (BSB), Райан Хоу (BSB), Кори Джойс ( BSB), Пол Кернер (GLF), Джон Киллман младший (BSB), Эдвин Кипруто (T&F), Озеро Неанджело (T&F), Малик Мелхадо (T&F), Табанг Мопхули (GLF), Армани Мур (BSB), Насир Нил-Уотсон (T&F), Эван Ниблетт (BSB), Дочевелл Ньюджент (MBB), Захари Опон (T&F), Диллон Оксайер (BSB), Кори Полсен (BSB), Джеймс Перкинс (T&F), Натаниэль Поллард (MBB), Уолтер Прево (MBB), Блейк Рэбсток (BSB), Эндрю Ревелс (BSB), Николас Роутс (BSB), Мэтью Смит (BSB), Майкл Стюарт (T&F), Zion Styles (MBB), Эйвери Таннелл (BSB), Кевон Войлс (MBB), Джахлани Уоткинс (T&F), Майкл Веллер (GLF), Байран Уиддоусон (BSB), Николас Виллианс (T&F), Тайлер Вудворд (BSB).
МОРГАНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ (138)
Женщины (71): Алия Адамс (BWL), Нофисат Адейеми (T&F), Микайла Барнард (SB), Мелани Баттл (VB), La’Monique Berrios (BWL), Хейли Бобос (SB), Наоми Браун (T&F), Evelyn Бюлман (SB), Майя Бумбрей (WBB), Дамишах Чарльз (SB), Ева Д’Антиньяк (T&F), Рэйчел Дотери (SB), Кимани Дэвис (T&F), Shadae Debraux (VB), Kaariina Delph (SB), Elaija Демеза (WBB), Динедай Денис (XC, T&F), Эллен Эбберс (SB), Джалисса Эмменс (XC, T&F), Морган Юджин (VB), Алия Юэлл (SB), Ашанти Фернандес (BWL), Рэйчел Филд (XC, T&F), Кайли Фиялковски (SB), Микаэла Флитвуд (XC, T&F), Дебора Гамильтон (SB), Аянна Генри (T&F), Джа’Найя Хенсон (WBB), Тури Холмс (BWL), Кайла Хорн (WBB), Ана -Лей Калаве (TEN), Мишель Камара (XC, T&F), Ханна Лалк (SB), Ашиа МакКалла (WBB), Валенсия Макдауэлл (XC, T&F), Майя Макинтайр (SB), Авериана Митчелл (TEN), Челси Митчелл ( WBB), Анайя Монро (XC, T&F), Стефания Мойсиади (TEN), Аллиая Оттли (T&F), Эми Пачеко (SB), Мелисса Паз (SB), Жасмин Перри (VB), Данье Редд (WBB), Рене Релф (XC, T&F), Тайлар Роберсон (VB), Саммер Роша (SB), Асмэра Роуз (TEN), Miazziah Rose (T&F), Mykaela Ross (VB), Стефани Рандлетт (SB), Дана Сантьяго (TEN), Дженневи Сантос (В. Дея Тинсли (T&F), Анабель Торренте (TEN), Мейкель Тернер (SB), Надира Умрани-Сандерс (T&F), Гунтра Апенисе (TEN), Джордан Уоллес (TEN), Рой Уоллес (VB), Джайда Уэст (T&F), Амура Уитни (BWL), Джайан Янг (SB).
Мужчины (67): Дэвид Аделеке (FB), Стивен Акинджиде (T&F), Айдахота Акоджи (FB), Клювер Акубуо-Онвуэмека (FB), Джордан Аллен (FB), Марвин Атуатаси (FB), Джастин Алстон (XC, T&F) , Трой Бакстер младший (MBB), Тейлор Блейк (T&F), Аримоше Букер (FB), Али Боуэнс (T&F), Элайджа Боуэнс (MBB), Кэмерон Браун (FB), Джамар Браун (MBB), Девион Брайант (T&F) ), Декстер Карр (FB), Огужан Джейлан (TEN), Джастин Коэльо (XC, T&F), Виктор Карри (MBB), Shimano Dendoe (FB), Элиси Джапа (XC, T&F), Джелани Дула (FB), Kayode Egbire -Молен (T&F), Викари Эллиотт (T&F), Джем Эртюрк (TEN), Стивен Фуллер (XC, T&F), Симеон Гатлинг (FB), Курт Гудлитт (T&F), Демериус Гудвин (FB), Киган Гулд (XC, T&F) ), Шрей Гупта (TEN), Ладжио Гранцаан (MBB), Ксавье Граветт (FB), Деван Хеброн (FB), Адриан Холли (T&F), Тайлер Холли (FB), Айоринде Идову (FB), Тарик Ирвинг (FB), Кален Дженнингс (FB), Аджани Джонсон (FB), Джабриэль Джонсон (FB), Тарик Джонсон (FB), Аллен Джонс (FB), Джеремия Джонс (FB), Хаванте Джозеф (FB), Чарльз Келли (FB), Сергей Харчев (TEN), Ромелло Кимбро (FB), Дуэйн Кизер (T&F), Себастьян Лопес (TEN), Брюс Маттокс (FB), Ян МакБорроу (FB), Ричард Монро (FB), Николас О’Ши (FB), Шейн Фиппс (FB), Алекс Рая (FB), Коби-Джордан Роумс (T&F), Лоуренс Ричардсон (FB), Джалон Робинсон (XC, T&F), Нахшон Робинсон (XC, T&F), Адеола Сулейман (FB), Николас Тейлор ( FB), Стефан Туани (FB), Колби Уорриор (FB), Всемогущий Уильямсон (T&F), Брайс Уилсон (FB), Кейт Уизерспун (FB).
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ НОРФОЛКА (101)
Женщины (47): Брук Бонд (SB), Кристал Брюэр (BWL), Сила Берк (TEN), Майли Картер (VB), Джазмин Крейг (VB), Иррал Дэвис (SB), Шелби Дечемпс (SB), Алисса Диксон ( SB), Тейлор Эйхельбергер (В. XC, T&F), Тринити Грей (BWL), Кирстен Грин (SB), Quaina Griffin (VB), Элисон Гукин (SB), Jazzmaine Hammond (SB), Морган Хэтчер (SB), Destiny Hooks (T&F), Tuli Iosefa ( SB), Фейт Джемутай (T&F), Морган Джонсон (SB), Сира Джонс (VB), Ашах Коеч (XC, T&F), Фрида Коеч (XC, T&F), МакКайла Лэнг (BWL), Ширелль Линзи (T&F), Паола Матос (VB), Дениша Меггинсон (SB), Имани Мур (SB), Лили Поттер (SB), Индиа Ричардс (T&F), Элизабет Ричи (SB), Алексис Робинсон (SB), Николь Родригес (VB), Акира Сессомс ( T&F), Тиара Симмс (T&F), Шанель Стейтон (BWL), Скайлар Суэйн (SB), Симон Томас (VB), Габриэль Воган (SB), Меган Уит (BWL), Tynniesia Wilson (T&F ).
Мужчины (54): Зайд Абдула-Каудейр (XC, T&F), Джозеф Абиакам (T&F), Андрес Алькарас (TEN), Стюарт Андерсон (ФБ), Далтон Бархам (BSB), Трекуан Барнс (T&F), Сейдж Беухерт-Ирвин ( FB), Энтони Блум (FB), Камерин Брент (FB), Дионте Браун (BSB), Кристиан Батлер (FB), Деванте Картер (MBB), Эванс Черуйот (XC, T&F), Джеймс ДеЛоатч (BSB), Захари Дентон ( FB), Джомени Джонкам (FB), Марк Эллингон (FB), Реми Фелтес (FB), Дилан Флинт (BSB), Кэмерон Форман (FB), Игнасио Гевел (TEN), Marquis Hall (FB), Savian Hayes (T&F) , Кашаун Хикс (MBB), Сет Хокетт (BSB), Минджэ Хонг (BSB), Дэнни Хосли (BSB), Джейлен Джефферсон (FB), Камил Джихад (XC, T&F), Кевин Джонсон (FB), Джейден Келли (FB) , Зейн Киллго (FB, T&F), Мешак Кипчирчир (XC, T&F), Таро Липскомб (FB), Скотт Махони (BSB), Кевин Майерс (XC, T&F), Майкл Портерла (BSB), Майк Пайерс (BSB), Райан Рихтер (FB), Кхи Симмс (BSB), Кори Сингх (BSB), Трэшон Смит (FB), Рэй Стрит (BSB), Лелей Тоо (XC, T&F), Мейсон Веласкес (BSB), Дже’Шон Уокер (XC, T&F), Ридж Уокер (BSB), Джастин Уолтон (BSB), Азад Уильямс (XC, T&F), Ян Уильямс (FB), Шавиа Уильямс (FB), Алсандер Вомак (BSB), Джеффри Вудс (FB), Алекс Райт (BSB).
ЦЕНТРАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ СЕВЕРНОЙ КАРОЛИНЫ (106)
Женщины (47): Кристин Алкокс (VB), Мадалин Андерсон (WBB), Оливия Эндрюс (T&F), Мару Бергхаус (TEN), Надя Блевинс (SB), Джордан Брэкстон (T&F), Кэролайн Кэмпбелл (SB), Бранди Креншоу ( T&F), Кенеди Кертис (XC), Оливия Дэниел (SB), Хадиджа Демри (WBB), Ивана Драгович (TEN), Джойрия Дюма (SB), Симона Эдмундсон (WBB), Ариана Фолкнер (VB), Таэлор Фергюсон (T&F) , Ханна Гейнс (TEN), Маеган Гаррисон (SB), Морган Гудвин (VB), Cajazzalyn Hairston-Waller (XC), Ариана Харрелл (T&F), Necole Hope (WBB), Kiara Hurley (SB), Zinzili Kelly (T&F) , Хана Ли (В. ‘Леа Паркс (SB), Дель’ник Пенн (T&F), Алисса Пие (VB), Diamond Porter (SB), Жасмин Сандерс (VB), Sanaijae Sankey (SB), Chayil Townsend (XC), Abigal Vacha (VB) , Йомарис Вильегас (В. s (WBB), МакКайла Янг (VB).
Мужчины (59): Кобби Эйли (MBB), Бранден Бейли (FB), Амит Баран (TEN), Дэниел Барбэр (GLF), Дебрейн Белфилд (FB), Джэлин Блан (T&F), Джарвис Блендинг (T&F), Квентин Чаплин ( FB), Майлз Кларк (TEN), Брэндон Кодрингтон (FB), Латрелл Коллиер (FB), Антонио Дэвис (FB), Эштон Дрейк (XC), Джамал Эллиотт (FB), Крис Эскалера (FB), Николас Феннелл (MBB) , Brain Graves (MBB), Эрл Грин (T&F), Джамал Хакем (FB), Yosuf Hakem (FB), Александр Харпер (FB), EJ Хикс (FB), Джейкоб Ирвинг (XC), Трэвис Джексон (GLF), Девин Джордан (FB), Нехими Кабея (MBB), Ченс Кеннеди (FB), Мэттью Ливелл (FB), Рики Ли (FB), Джесси Малит ( FB), Кристиан Мэннинг (FB), Квантез Мэнсфилд (FB), Райан МакДэниел (FB), Джошуа Маклин (XC), Майкл Мелвин (MBB), Ксавьер Мфиква (T&F), Малик Майлз (T&F), Роберт Митчелл (FB) , Кам Мозер (FB), Джастин Николсон (FB), Jazire Notice (T&F), Адриан Оливио (FB), Джордан Перкинс (MBB), Себастьян Пино (TEN), Кэмрон Рэтлифф (GLF), Дэвиус Ричард (FB), Грегори Роджерс (FB), Карлос Родригес (FB), Мэнни Смит (FB), Дэшон Стивенс (FB), Мэтт Стивенс (FB), Холлан Стрепей (GLF), Исайя Тоттен (FB), Джаукин Вукобрадович (FB), Майлз Уоллес ( FB), Травон Уоллес (FB), Джастин Уотли (MBB), Коул Уильямс (FB), Макенсон Ирелус (XC).
ШТАТ ЮЖНАЯ КАРОЛИНА (114)
Женщины (64): Анабель Агилар Рамирес (TEN), Жакес Олстон (WBB), Дестани Айдт (VB), Джада Бэнкс (T&F), Фабьенн Балверс (SOC), Джессика Бинард (VB), Зайнаб Бендахоу (TEN), Рашида Берджейн (TEN), Аундреа Бойланд (VB), T’Meyah Burgess (VB), Lajla Cemalovic (TEN), Tajah Clark (SB), Ja’Nautica Cohen (SB), Kierra Cox (SOC), Domonique Edmondson (T&F), Тринити Эдвардс (SOC), Джайда Форд (WBB), Миранда Гонсалес (SB), Quatavious Griffin (SB), Alaysia Grose (SOC), Фама Гуйе (WBB), Тейлор Гатри (T&F), Чанс Харрис (T&F), Джессика Хейнс (SB), Джейд Хендрикс (SB), Семлали Хинд (TEN), Ха’Тея Холломан (SOC), Кетура Хантер (T&F), Элстон Дженкинс (SB), Стефани Джоб (T&F), Макайла Джонс (T&F), Тринити Келли (SOC), Джуэль Кинг (T&F), Джада Лейк (SB), Кейтлин Лозьер (SOC), Deasia Lowther (SB), Тайра Лакетт (VB), Брионна Мак (SOC), Лиза Маршхаузен (SOC), Элизабет МакГи (SOC) ), Ашанти Мейерс (T&F), Анджела Михайлович (TEN), Дивьяваани Мурали (TEN), Ласья Патнаик (TEN), Икрам Рассиф (TEN), Надя Риз (WBB), Кайла Ривз (SB), Аша Робинсон (VB), Diamond Rush (T&F), Джердашиа Скотт (T&F), Ливия Сильва (SOC), Дайша Саймон (SB), Меган Свирчек (SOC), Элейша Томпсон ( VB), Джада Томпсон (SB), Саванна Томпсон (SOC), Танрин Торн (T&F), Heaven VonRosenberg (SB), Дебриэль Уильямс (T&F), Карли Уильямс (SOC), La’Tayah Williams (SOC), Dejah Williford ( WBB), Сомер Уилсон (WBB), Маккензи Циммерман (T&F).
Мужчины (50): Антонио Андерсон (FB), Донте Энтони (FB), Диего Арзалуз (TEN), Скандер Бен Абдалла (TEN), Селим Бен Али (TEN), Дэниел Боуман (T&F), Диллон Бредесен (FB), Майкл Бансон (FB), Рашамел Батлер (MBB), Александр Коньерс (TEN), Корнелиус Дэвис (FB), Джемал Дэвис (MBB), Decobie Durant (FB), Рахсаан Эдвардс (MBB), Исайя Фелдер (MBB), Захари Фелдер ( FB), Кори Филдс (FB), Даллас Фоард (FB), Ридж Форд (FB), Темус Фулкс (MBB), Роберт Джентиле (FB), Патрик Годболт (FB), Омер Горгун (TEN), Себастьян Гуитиан (MBB) , Джон Гатри (FB), Камерон Хаммонд-Грин (T&F), Владмир Хейнс (FB), Даллас Джеймс (MBB), Брайан Джонсон (FB), Джаред Киркси (FB), Маркиз Линч (T&F), Мигель Мак (T&F) , Хезекия Мэсси (FB), Трушаун Мурер (MBB), Лаброн Моррис (FB), Тайрис Ник (FB), Джошуа Прингл (FB), Уодделл Ремберт Джетт (T&F), Флойд Ридо (MBB), Дайсон Робертс (FB), Марсело Родригес (TEN), Тарик Симмонс (MBB), Джон Слоан (FB), Аарон Смит (FB), Тайлер Самптер (FB), Николас Тайсте (FB), Натаниэль В. ilcox (FB), Ahmorae Wilmore (FB), Thai Wood (FB), Ленин Ромеро (FB).
Спортивный ключ
BSB — Бейсбол
BWL — Боулинг
CHR — Черлидинг
EQU — Конный спорт
GLF — Гольф
FB — Футбол
LAX — Лакросс
MBB — мужской баскетбол
S&D — Плавание и дайвинг
SB — Софтбол
SOC — Футбол
T&F — Легкая атлетика
ТЕН — Теннис
VB — Волейбол
WBB — женский баскетбол
XC — кросс-кантри
О Средневосточной атлетической конференции
Средневосточная атлетическая конференция (MEAC) проходит через 51 -й год межвузовских соревнований с 2021/22 учебным учебным годом.Расположенный в Норфолке, штат Вирджиния, MEAC состоит из восьми выдающихся исторически черных учреждений на побережье Атлантического океана: Государственный университет Коппина, Государственный университет Делавэра, Университет Ховарда, Университет Восточного побережья Мэриленда, Государственный университет Моргана, Государственный университет Норфолка, Северная Каролина. Центральный университет и Государственный университет Южной Каролины.
ПОДПИСАТЬСЯ НА НАС В КИБЕРПРОСТРАНСТВЕ
Есть много способов следить за легкой атлетикой МГУ онлайн и в дороге:
• Посетите www.morganstatebears.com, официальный веб-сайт Bears Athletics, где можно найти новости, расписания, статистику, биографии и многое другое.
• Следуйте за нами в социальных сетях:
Facebook: / MorganStateBears
Twitter: @MorganStBears
Instagram: / MorganStateBears
О MORGAN
Государственный университет Моргана, основанный в 1867 году, является классифицированным Карнеги научно-исследовательским учреждением, предлагающим более 126 академических программ, ведущих к получению степеней от бакалавра до доктора.Будучи выдающимся государственным университетом городских исследований штата Мэриленд и единственным университетом, весь кампус которого был признан Национальным достоянием Национальным фондом сохранения исторического наследия, Морган обслуживает многонациональный и многорасовый студенческий состав и стремится к тому, чтобы двери высшего образования были открыты. как можно шире до как можно большего числа. Для получения дополнительной информации о Государственном университете Моргана посетите сайт www.morgan.edu.
Центральный Мэн Авг.23 полицейский журнал
Аресты
В АВГУСТЕ, пятница, 14:48, Райан Эрл Браун, 39 лет, из Дарема, арестован по двум ордерам.
Воскресенье, 6:43 утра, 51-летний Эрриче Вонгринбриер из Огасты арестован по обвинению в преступном посягательстве, преступном причинении вреда и нарушении условий освобождения.
13:55, Брайан Кирос, 37 лет, из Огасты, арестован на основании ордера и по обвинению в нарушении условий испытательного срока.
В ГРАФЕ СОМЕРСЕТ, пятница, 9:46 утра, Джереми Бишоп, 47 лет, из Чарльстона, арестован по обвинению в операционной деятельности после обычного отзыва правонарушителя и нарушения условий освобождения.
В 11:24 Адам Л. Барнс, 25 лет, из Детройта, арестован по обвинению в незаконном обороте контролируемых наркотиков, нарушении условий освобождения, хранении подкожных аппаратов и незаконном хранении контролируемых наркотиков.
В 17:34 22-летний Тристан Дж. Худ из Скоухегана был арестован по обвинению в том, что автомобиль превысил установленную скорость более чем на 30 миль в час.
Суббота в 12:47, 40-летний Закари Ли Уэббер из Огасты арестован по обвинению в действиях в нетрезвом состоянии, нарушении условий освобождения и превышении ограничений.
Воскресенье, в 11:50 утра, 56-летняя Бренда Л. Фишер из Скоухегана арестована по обвинению в деятельности во время приостановления действия лицензии или ее отзыва.
В 18:17 45-летняя Чарити Л. Николс из Бингема арестована по обвинению в нарушении охранного ордера.
В ВАТЕРВИЛЛЕ, пятница, 21:02, Чарльз Сантана, 33 года, из Плимута, арестован на основании ордера.
В 23:40 Бренден Палмер, 24 года, из Уотервилля, арестован по обвинению в нарушении условий освобождения, операциях после приостановления и двух ордеров.
В 23:50 23-летний Джоэл Уильямс из Питтстона арестован по обвинению в нарушении условий освобождения и незаконном хранении наркотиков.
Эти записи отражают обвинения, выдвинутые против физических лиц. Записи не имеют судимости.
» Предыдущий
Полиция сообщила, что мужчина угнал грузовой автомобиль в Фэрфилде, а затем обменял его на мотоцикл в округе Оксфорд.Следующий »
Суды округа Сомерсет на 8-19 марта 2021 г.Истории по теме
Люк Брайан, Джим Гаффиган из AMP; Рэй Уайли Хаббард в The Majestic
Суперзвезда кантри-музыки и нынешний судья конкурса вокалистов ABC «Американский идол» Люк Брайан в четвертый раз возвращается в музыкальный павильон Walmart Arkansas Music Pavilion, 5079 W.Нортгейт-роуд в Роджерсе. Брайан приносит свой тур «Proud To Be Right Here» на место встречи в 19:30. 27 августа в гостях Дилан Скотт и Сбежавшая Джун.
28 августа популярный комик Джим Гаффиган возвращается в Walmart AMP со своей семейной, часто «чистой» комедией в своем «Веселом туре» в 20:00.
Билеты настоят от 50 до 135 долларов для Брайана и от 29,50 до 295 долларов для Гаффигана. Дополнительная информация на 443-5600 или waltonartscenter.org/amp.
БЕНТОНВИЛЬ
• Джаз в Undercroft возвращается по цене 7 p.м. 24 августа в баре Undercroft, 201 NW. Св. Бесплатно. 445-6065; digjazz.com.
• Маршрут 358 работает в 19:00. 27 августа в ресторане Bentonville Taproom, 109 S. Main. Бесплатно. 553-7577; facebook.com/Bentonville-Taproom-665088110603169.
• Выступление The Racy Brothers с Шоном Мишелем в 19:30. 27 августа для серии Live on the Green в Momentary, 507 S.E. E St. Free. themomentary.org.
• Band of Minors: Back to School Revival выступает в 18:00. 28 августа для детей 13-18 лет в галерее Meteor Guitar, 128 W.Центральный проспект, 17–22 долларов. 268-1500; meteorguitargallery.com.
ПРУЖИНЫ EUREKA
• Sprungbilly выступает в 20:30. 23 августа; Джейсон Ди выступает в 8:30 вечера. 25 августа; Lightnin ‘Malcom выступает в 21:00. 26 и 27 августа; Уэсли Янг выступает в 14:00. 28 августа; и Kingdom Falls выступают в 21:00. 28 августа в Chelsea’s, 10 Mountain St., 253-6723; chelseascafeeureka.com.
• Концерт Monk Is King в 17:00. 28 августа с гостем Пэтом Райаном Ки на шоу Summer Music Series в Basin Park, 4 Spring St.Бесплатно. eurekasprings.org. (Подробнее о Пэте Райане Ки на странице 11.)
• Выступление Whistling Hounds в 18:00. 28 августа в Gotahold Brewing, 409 W. Van Buren. gotahold.beer.
FAYETTEVILLE
• Патти Стил выступает в 16:00. сегодня, 22 августа, в Kingfish, 262 N. School Ave. Бесплатно. 935-3443; kingfishbar.com.
• Джорди Сирси выступит в 20:00. 23 августа; Moon Taxi выступит с Sparkle City Disco в 20:30. 25 августа; Конница Flatland выступает с Кайли Никс в 20:30.м. 26 августа; Earl & Them выступают в 18:00. 27 августа — «счастливый час»; Pecos & The Rooftops выступают с Huser Brother Band в 21:30. 27 августа; и Цирк Рэндалла Шрива выступает в 8:30 вечера. 28 августа в зале ожидания George’s Majestic, 519 W. Dickson St., 527-6618; georgesmajesticlounge.com.
Билетыстоят от 15 до 18 долларов для Джорди; 25-30 долларов за такси; 20–23 долларов для Флатландии; 8 долларов за графа; Pecos распроданы; и 15 долларов за Шрив.
• Бен Харрис выступает в 18:00. 25 августа в кофейне Six-Twelve, 3980 W.Уэдингтон Драйв. Бесплатно. 856-6382; facebook.com/BenHarrisGuitar.
ФОРТ СМИТ
• Рэй Уайли Хаббард выступает с гостем Бо Роберсоном в 20:00. 27 августа в отеле Majestic, 817 Garrison Ave. 20-25 долларов. 551-2424; majesticfortsmith.com.
LOWELL
• Стендап-комик Брент Терхьюн выступает в 18:30. 27 и 28 августа в The Grove Comedy Club, 808 S. Bloomington St. $ 15. 347-4966; thegrovecomedy.com.
ОЗАРК
• Музыкальный фестиваль Backwoods возвращается в Mulberry Mountain август.26-29. Трехдневный четырехдневный фестиваль включает в себя художественные мероприятия, кемпинг на все выходные, семинары и торговцев. В линейке выступят The Disco Biscuits, которые выступят в качестве хедлайнеров 28 августа, а также более 50 других исполнителей. 4117 Горная петля тутового дерева. 54-499 долларов. backwoodsmusicfestival.com.
РОДЖЕРС
• Аштын Барбари выступает в 18:00. 26 августа в City Pump, 623 W. Walnut St. Free. 202-5507, facebook.com/citypump623.
• Алиша Паттилло выступает в 19:00. Авг.26 в Mavis Wine Co., 718 N. Second St. digjazz.com.
• Full House выступит в 20:00. 27 августа с гостями «Святые рукопожатия»; и ДеФранс выступают с гостьей Tracy Bailey Band в 20:00. 28 августа, стадион Баттерфилд, 101 E. Cherry Street, Railyard Park. railyardlive.com.
Общий вход / места на лужайке бесплатные, но требуется регистрация. Зарезервировать столик можно по цене от 20 до 25 долларов.
ПРУЖИНЫ СИЛОМА
• Suite 25 выступит в 19:00. 27 августа в Creekside Taproom, 100 E.Альпийская улица discoversiloam.com.
SPRINGDALE
• One Penny Shy выступает в 19:00. 25 августа в Black Apple Hard Cider, 321 E. Emma Ave. Бесплатно. facebook.com/blackapplehardcider.
• Вилли Карлайл выступает в 18:00. 26 августа с Route 358 в рамках серии Live at Turnbow в парке Уолтера Тернбоу. Бесплатно. downspringdale.org.
• Джазовый дуэт Элизабет Бейнбридж выступит в 18:00. 26 августа в винодельне Sassafras Vineyard Winery, 6461 E. Guy Terry Road. Бесплатно.419-4999. sassafrasspringsvineyard.com.
• Концерт «Янтарь и реликвии» в 19:00. 27 августа; и The Hill Raisers выступают в 19:00. 28 августа в винодельне Тонтаун, 335 Н. Баррингтон-роуд. Бесплатно. 361-8700, facebook.com/TontitownWinery.
БИЛЕТОВ
• Фольклорный фестиваль Original Ozark — самый продолжительный и постоянно действующий фольклорный фестиваль в стране, и 74-е ежегодное мероприятие возвращается в Eureka Springs 11-13 ноября. Концерты будут проходить в Basin Park Hotel, Main Stage и The Auditorium, а также бесплатная музыка в Basin Spring Park в выходные дни.Билеты поступили в продажу 20 августа. Theaud.org; facebook.com/OriginalOzarkFolkFestival.
Отправьте информацию о ваших предстоящих концертах и мероприятиях Джоселин по адресу [email protected].
Современная кантри-суперзвезда Люк Брайан (слева) в четвертый раз посетил Walmart AMP в Роджерсе 27 августа со своим туром «Proud to be Right Here», за которым 28 августа следует выступление популярного комика Джима Гаффигана с его « Веселая экскурсия ». (Courtesy Photos / Bryan by Ryan Anderson)
Чарльз Уайт, Маркус Аллен в списке почетных рекордов USC
Троянцы USC готовятся начать свой сезон через пару недель, и шумиха реальна, но сначала давайте сделаем перерыв и повеселимся. .
247 Sports составил список лучших футболистов колледжа всех времен. Сюрприз, сюрприз, USC широко представлены. Множество громких имен вошли в раздевалку USC и облачились в цвета троянцев в свое время.
В топ-50 троянцев входят четыре игрока, в том числе O.J. Симпсон и Чарльз Уайт в топ-15.
Троянцы заставили нескольких других игроков попасть в топ-50, в том числе Реджи Буша и Маркуса Аллена.
Здесь очевидное уточнение: хотя Маркус Аллен был лучшим игроком НФЛ по сравнению с Чарльзом Уайтом, оба победителя Хейсмана исторически вели себя в USC.Уайт остается небывалым лидером по скорости в USC с более чем 6200 ярдами. У Аллена было «всего» 4810 очков.
Pac-12 в рейтинге лучших футболистов колледжей всех времен @ 247Sports
6. O.J. Simpson, USC
11. Чарльз Уайт, USC
26. Маркус Мариота, Орегон
31. Маркус Аллен, USC
35. Терри Бейкер, OSU
36. Реджи Буш, USC
44. Стив Эмтман, Вашингтон https: // t. co / BfqlwQ0K5z— SportsPac12 (@ SportsPac12) 21 августа 2021 г.
Честно говоря, составить этот список безумно сложно.Главный игрок в списке — Гершель Уокер, за ним следуют Арчи Гриффин, Барри Сандерс, Бо Джексон и Эрл Кэмпбелл. Симпсон, набравший в общей сложности шесть баллов, даже незначительно, учитывая пять звезд перед ним.
Во всяком случае, возможно, Буш занимает немного меньше места в этом списке, но, опять же, ранжирование игроков из разных поколений — сложная задача.
Реджи Буш, вероятно, направится в Зал славы студенческого футбола, а остальные имена — громкие, и их всегда будут помнить как одних из лучших звезд студенческого футбола этого века.
Более того, это подчеркивает, сколько талантов украсило университетский городок USC за многие десятилетия, и есть некоторые игроки, которые могут попасть в этот список в ближайшие несколько лет.
.