Егор саров читать чужие сообщения: Педагог и уголовка — Заметка — Колючий Саров

Российская операция по убийству Литвиненко имела кодовое название — пока неизвестно.В конце концов, это можно было назвать успехом. Это была шестая годовщина приезда Литвиненко в Великобританию: 1 ноября 2000 года. Он еще не знал об этом, но он умирал. Вещество, использованное для его убийства, было выбрано потому, что убийцы считали, что его нельзя обнаружить. План работал. С этого момента ничто — даже самая одаренная бригада медиков с небес — не могла его спасти.

Семнадцать дней спустя Литвиненко лежал в больнице, смертельно болен. Его случай озадачил медицинский персонал.В конце концов, им поставили диагноз отравление таллием. На этом позднем этапе появился Скотланд-Ярд.

Для начала у британской полиции была запутанная картина — отравленный русский, плохо говоривший по-английски; загадочный сюжет с участием гостей из Москвы; и водоворот потенциальных мест преступления. Два детектива, инспектор Брент Хаятт и сержант Крис Хоар, из специального отдела криминалистики Метрополитена, взяли интервью у Литвиненко в отделении интенсивной терапии на 16-м этаже больницы Университетского колледжа. Он был принят как Эдвин Редвальд Картер, его британский псевдоним. Он является «значимым свидетелем» в расследовании. Всего проведено 18 интервью продолжительностью восемь часов 57 минут. Эти разговоры растягиваются на три дня, с раннего утра 18 ноября до незадолго до 21:00 20 ноября.

Протоколы интервью хранились в секрете в течение восьми с половиной лет, были спрятаны в материалах дела Скотланд-Ярда и проштампованы словом «Запрещено».Обнаруженные в 2015 году, это замечательные документы. По сути, это уникальные свидетельские показания, полученные от призрака. Но Литвиненко — не обычный призрак: это призрак, который использует свои последние запасы энергии, чтобы раскрыть пугающую тайну убийства — своего собственного.

Литвиненко был очень опытным сыщиком. Он знал, как работают расследования. К тому же он был привередлив: аккуратно складывал материалы дела в папку, всегда используя дырокол. В интервью он бесстрастно излагает в полиции доказательства того, кто мог его отравить.Он признает: «Я не могу напрямую винить этих людей, потому что у меня нет доказательств».

Он идеальный свидетель — хорош с описанием, высотой, деталями. Он составляет список подозреваемых. Их трое: итальянец Марио Скарамелла; его деловой партнер Андрей Луговой и неприятный русский компаньон Лугового, имя которого Литвиненко с трудом запоминает и которого он ошибочно называет «Володя» или «Вадим».

Hyatt начинает запись через восемь минут после полуночи 18 ноября.Он представляет себя и своего коллегу сержанта Хоара. Литвиненко называет свое имя и адрес.

Хоар затем говорит: «Большое тебе спасибо, Эдвин. Эдвин, мы расследуем утверждение о том, что кто-то отравил тебя, пытаясь убить. Хоар говорит, что врачи сказали ему, что Эдвин страдает «чрезвычайно высоким уровнем таллия», и «это причина этой болезни».

Он продолжает: «Могу я попросить вас рассказать нам, что, по вашему мнению, произошло с вами и почему?»

Медицинский персонал заранее проинформировал Хоара, что Литвиненко хорошо говорит по-английски.Хоар обнаружил, что это неправда. После этого первого разговора был приглашен переводчик.

Литвиненко все еще может полностью описать свою карьеру в ФСБ и его усугубляющийся конфликт с агентством. Он также говорит о своих «хороших отношениях» с российской журналисткой Анной Политковской, еще одним врагом Путина, и ее опасениях, что ей грозит опасность. Весной 2006 года они познакомились в филиале Cafe Nero в Лондоне. Литвиненко спросил, что случилось. Она сказала ему: «Александр, я очень боюсь», и сказала, что каждый раз, когда она прощалась с дочерью и сыном, ей казалось, что она смотрит на них «в последний раз».Он призвал ее покинуть Россию. Она сказала, что не может — ее родители старые, у нее есть дети. В октябре 2006 года Политковскую застрелили на лестничной клетке своей московской квартиры.

Убийство Политковской оставило Литвиненко «очень, очень шокированным», — говорит он, добавляя: «Я потерял много своих друзей» и что человеческая жизнь в России обходится дешево. Он рассказывает детективам о своем выступлении в Frontline Club, пресса в Лондоне в предыдущем месяце, в котором он публично обвинил Путина в убийстве Политковской.

Время от времени интервью прекращаются: заканчивается лента; медсестры приходят давать лекарства; Литвиненко, страдающий диареей, вынужден сходить в ванную. Однако в основном он продолжает сражаться. Он говорит Hyatt: «Встреча с вами очень важна для меня».

В центре его подозрений находятся двое россиян. Литвиненко рассказывает о встрече с ними на «Миллениуме».Он говорит, что раньше не был в отеле и что ему нужно было найти его на карте. Он настаивает на том, чтобы эта «особая» информация оставалась в секрете — не разглашать и не разглашать его жене Марине. «Эти люди, это интересно. Самое интересное, — размышляет он.

Время истекает, и Литвиненко яростно пытается решить загадку. Расшифровка стенограммы гласит:

Картер [Литвиненко]: Только эти трое могут меня отравить.

Hyatt: Эти три.

Картер: Марио, Вадим [Ковтун] и Андрей.

Бывают моменты, когда оказывается, что за работой усердно работают три офицера: Хаят, Хоар и Литвиненко, щепетильный экс-коп. После четырех-пяти часов собеседований дело начинает складываться. Расследование набирает обороты. Информация возвращается в SO15, контртеррористическое командование Скотланд-Ярда, возглавляемое Дет Супт Клайв Тиммонс.

Литвиненко объясняет, что самые важные его бумаги хранятся дома, на нижней полке большого шкафа.Газеты включают критическую информацию о Путине и окружающих его людях из газет и других источников, а также информацию о российских преступных группировках. Он сообщает полиции свой пароль электронной почты и банковский счет. Он говорит им, где они могут найти квитанции на две сим-карты Orange, купленные за 20 фунтов в магазине на Бонд-стрит, в черном кожаном кошельке на его прикроватной тумбочке. Литвиненко объясняет, что одну из симок он отдал Луговому; они использовали эти секретные числа для связи. Он передает свой дневник.

Будучи всегда полезным, Литвиненко звонит жене и просит ее найти фотографию Лугового в их доме. Хаятт приостанавливает интервью, чтобы получить фотографию. Луговой теперь главный подозреваемый. Литвиненко описывает его так: «Андрей — чистый европеец, и даже он немного похож на меня, вроде как. Такой же, как и я … Я 1м 77см — 1м 78см, так что он, наверное, 1м 76см. Он на два года моложе меня, светлые волосы ». У него небольшая, «почти невидимая» проплешина.

Расшифровка стенограммы гласит:

Hyatt: Эдвин, вы считаете Андрея своим другом или деловым партнером? Что, как вы описываете свои отношения с Андреем?

Картер: … Он не друг. Он деловой партнер.

В конце своего второго дня интервью, 19 ноября, Литвиненко описывает, как ехал домой с чеченским другом по имени Ахмед Закаев: «Парадоксально то, что я все еще чувствовал себя очень хорошо, но потом каким-то образом у меня возникло какое-то чувство. чувство, что со мной что-то может случиться в ближайшем будущем. Может, подсознательно ». Детективы выключают ленту. Это полный и откровенный отчет о событиях, приведших к отравлению Литвиненко — за одним исключением.В течение этих двух дней он не упоминает о своей тайной жизни и своей работе в британской разведке. Только на следующий день он рассказывает о своей встрече 31 октября со своим куратором из МИ-6 «Мартином» в подвальном кафе книжного магазина Waterstone на Пикадилли. Литвиненко осторожен — очевидно, не хочет обсуждать свою тайную роль.

Картер: 31 октября около 16:00 у меня была назначена встреча с человеком, о котором я не хотел бы здесь говорить, потому что у меня есть некоторые обязательства.Вы можете связаться с этим человеком по тому длинному номеру телефона, который я вам дал.

Hyatt: Вы встречались с этим человеком, Эдвином?

Картер: Да.

Hyatt: Эдвин, может быть абсолютно необходимо, чтобы вы сказали нам, кто этот человек.

Картер: Вы можете позвонить ему, и он вам расскажет.

Интервью резко прекращается. Сейчас 17.16. Хаятт набирает длинный номер телефона, дозванивается до «Мартина» и сообщает ему, что Литвиненко тяжело болен в больнице, став жертвой очевидного отравления двумя загадочными русскими.

Кажется, впервые МИ-6 — организация, известная своим профессионализмом, — узнает о тяжелом положении Литвиненко. Литвиненко, конечно, не был штатным сотрудником. Но он был информатором на окладе, с собственным зашифрованным мобильным телефоном и паспортом, предоставленным МИ-6. Похоже, что агентство не отнесло Литвиненко к группе риска, несмотря на многочисленные звонки с угрозами из Москвы и взрыв бомбы в его доме на севере Лондона в 2004 году.

Реакция MI6 неясна. Британское правительство по-прежнему отказывается публиковать соответствующие файлы. Можно представить панику и смущение. И агентство переходит в режим полномасштабного кризиса. Из стенограмм видно, что после разговора с инспектором Хаятт «Мартин» вскарабкался к больничной койке Литвиненко. Он поговорил со своим отравленным агентом и ушел около 19.15. Затем допрос в полиции возобновляется; последние переговоры касаются более ранних угроз Литвиненко со стороны Кремля и его эмиссаров.Детективы спрашивают, есть ли что-нибудь, что Литвиненко хотел бы добавить:

Hoar: Можете ли вы вспомнить кого-нибудь еще, кто захочет причинить вам такой вред?

Картер: Я не сомневаюсь, кто это хотел, и я часто получаю угрозы от этих людей. Это было сделано… Я не сомневаюсь, что это сделали российские спецслужбы. Зная систему, я знаю, что приказ о таком убийстве гражданина другой страны на ее территории, особенно если это имеет отношение к Великобритании, мог отдать только один человек.

Hyatt: Вы хотите сказать нам, кто этот человек, сэр? Эдвин?

Картер: Это президент Российской Федерации Владимир Путин. И если … вы, конечно, знаете, что пока он еще президент, вы не сможете преследовать его как главного человека, отдавшего этот приказ, потому что он президент огромной страны, набитой ядерным, химическим и бактериологическим оружием. . Но я не сомневаюсь, что как только в России сменится власть или первый офицер российских спецслужб уйдет на запад, он скажет то же самое.Он скажет, что меня отравили российские спецслужбы по приказу Путина.

Состояние Литвиненко стремительно ухудшалось. 20 ноября, в день его последнего допроса в полиции, врачи перевели его в реанимацию. Там за ним было проще следить и при необходимости вмешиваться. Частота сердечных сокращений Литвиненко становилась ненормальной; его основные органы выходят из строя.

Медики, лечившие его, находились на неизведанной территории. Случай Литвиненко был проблематичным: его симптомы не соответствовали отравлению таллием.У него была серьезная недостаточность костного мозга и повреждение кишечника, которое подошло. Но у него не было одного ключевого симптома отравления таллием — периферической невропатии, боли или онемения пальцев и стоп. «Это все еще оставалось загадкой, — сказал один врач.

Между тем приближенные к Литвиненко неохотно приходили к выводу, что он вряд ли выживет.

Кремль впоследствии обвинит друга Литвиненко Алекса Гольдфарба и Бориса Березовского в циничной эксплуатации его в рамках своей давней пиар-кампании против Путина.Фактически, Литвиненко совершенно ясно дал понять — как показывают расшифровки стенограммы Скотланд-Ярда, — что он считал Путина лично ответственным за свое отравление. И он хотел послать это послание миру.

Адвокат Литвиненко Джордж Мензис начал подготовку заявления от его имени. Позже Мензис сказал, что идеи в нем полностью принадлежали Литвиненко. «В личном плане я делал все возможное, чтобы представить то, что я действительно считал состоянием ума и настроениями Саши», — сказал он. По словам Мензиса, его темы — гордость Литвиненко за то, что он британец, его любовь к жене, его вера в источник своей болезни — отражают то, что думает его клиент.

Гольдфарб и Мензис отвезли проект в больницу. Показали Марине. Ее реакция была отрицательной. Она считала, что ее муж выживет, и что написание последнего завещания равносильно тому, чтобы отказаться от него. Прагматично они сказали ей: «Лучше сделать это сейчас, чем позже».

Мензис проконсультировался с Тимом Беллом, председателем лондонской PR-компании Bell Pottinger. Компания Белла работала на Березовского с 2002 года, помогая изгнанному олигарху через различные юридические склоки, а также помогала Литвиненко.Белл сказал, что текст был слишком мрачным и читался как «заявление на смертном одре». «Я не думал, что это правильно, потому что я все еще надеялся и верил, что Саша будет жить», — сказал Белл.

Гольдфарб зачитал лист А4 Литвиненко в реанимации, перевел его с английского на русский. В какой-то момент Гольдфарб сделал движение руками, имитируя полет ангела, взмахивающего крыльями. Литвиненко полностью поддержал заявление, подтвердив: «Это именно то, что я хочу сказать.Затем Литвиненко поставил подпись и дату — 21 ноября 2006 г., его подпись превратилась в черный водоворот.

Заявление обвинило бывшего начальника ФСБ Литвиненко в убийстве и заканчивалось следующим образом: «Вы можете заставить замолчать одного человека, но вой протеста со всего мира, господин Путин, будет звучать в ваших ушах на всю оставшуюся жизнь. ”

Телевизионные камеры и представители СМИ собрались у главных ворот больницы в ожидании новостей.

Шестнадцатью этажами выше них Литвиненко спросил Гольдфарба, был ли он большой историей.Был — но о Литвиненко было мало что известно, кроме того, что он был известным критиком Путина и был очень болен. Гольдфарб сказал: «Саша, если ты действительно хочешь, чтобы сообщение было серьезно передано, нам нужна фотография». Марина была против этой идеи и расценила это как вторжение в частную жизнь. Но Литвиненко согласился и сказал: «Да, если вы считаете, что это нужно, давайте».

Гольдфарб позвонил в Bell Pottinger и поговорил с Дженнифер Морган, представителем Белла. Морган, в свою очередь, позвонила знакомому фотографу Наташе Вайц.Вайц прибыл в больницу, и его проводили наверх мимо полицейского охранника. Она была с Литвиненко всего несколько минут. Он сдвинул свою зеленую больничную рубашку набок, чтобы увидеть датчики электрокардиограммы, прикрепленные к его сердцу. Вайц снял пару кадров Литвиненко: лысого, изможденного и вызывающего, смотрящего васильково-голубыми глазами прямо в объектив камеры. Изображение было обрезано вокруг преследующего объекта. Он обошел весь мир.

На следующий день, в среду, 22 ноября, врачи, лечившие Литвиненко, сняли свой диагноз.В их записях говорится: «Мы НЕ чувствуем, что этот джентльмен отравился неорганическим таллием».

В полдень в отделе по борьбе с терроризмом Метрополитена было созвано совещание на высшем уровне. В нем участвовали детективы SO15, во главе с Дет Супта Тиммонса, медицинский персонал, ученый из британского учреждения по атомному оружию, службы судебной медицины и доктор Ник Гент из Портон-Дауна, военного научного центра Великобритании. Последний анализ мочи показал наличие нового радиоактивного изотопа — полония-210.Но это было отмечено как аномалия, вызванная пластиковым контейнером, в котором находился образец.

По словам Тиммонса, специалисты обсудили пять теорий, которые могут объяснить загадочное отравление Литвиненко. Большинство из них были эзотерическими. Эксперты решили продолжить расследование и отправить в Алдермастон литр мочи.

Вернувшись в реанимацию, Литвиненко терял сознание. Его посетил российско-немецкий кинорежиссер Андрей Некрасов. Некрасов ранее провел несколько интервью с Литвиненко; он снял видео с условием, что оно будет выпущено только с согласия Марины.Литвиненко лежит на своей постели, побежденная душа, вокруг которой темнеет мир. К носу прикреплена капельница; щеки впали; его глаза открыты — просто. Бледный полуденный свет.

«Он был в сознании, но был очень, очень слаб», — сказала Марина. «Я почти весь день сидел рядом с ним, [чтобы] успокоить его и расслабить». В 20:00 Марина встала, чтобы уйти, и сказала мужу: «Саша, к сожалению, мне пора идти».

Она сказала: «Он так грустно улыбнулся, и я начала чувствовать себя виноватой, потому что ухожу от него, и просто сказала:« Не волнуйтесь, завтра утром я приду, и все будет хорошо.’

Литвиненко шепнул ей в ответ: «Я так тебя люблю».

В полночь позвонили из больницы и сообщили, что у Литвиненко случилась остановка сердца, причем не один раз, а дважды. Медикам удалось его реанимировать. Марина вернулась в больницу Университетского колледжа, поднимаясь с Закаевым, и обнаружила, что ее муж без сознания и работает на аппарате жизнеобеспечения. Следующий день, 23 ноября, она провела рядом с ним; Литвиненко находился в искусственной коме. Вечером она вернулась в Масвелл-Хилл.Через час после приезда домой зазвонил телефон. Это больница велела ей срочно вернуться.

У Литвиненко произошла третья остановка сердца в 8.51. Дежурный консультант доктор Джеймс Даун попытался оживить его, но в 21:21 объявил его мертвым. Когда Марина и Анатолий приехали в больницу, их отвели не в палату, а в боковую. Через десять или 15 минут врач сказал им, что Литвиненко умер. Он добавил: «Хочешь увидеть Сашу?» на что Марина ответила: «Конечно.

Впервые за несколько дней Марине разрешили прикоснуться к мужу и поцеловать его; Анатолий через полминуты выбежал из комнаты.

За шесть часов до смерти Литвиненко, примерно в 3 часа дня, Тиммонсу позвонили из отдела атомного оружия. В нем были результаты последних тестов. Они подтвердили, что Литвиненко был «ужасно заражен», как выразился Тиммонс, радиоактивным полонием.

«Очень дорогой яд» Люка Хардинга будет опубликовано в марте Guardian Faber (12 фунтов стерлингов.99). Чтобы заказать копию за 7,99 фунтов стерлингов, зайдите на bookshop.theguardian.com или позвоните по телефону 0330 333 6846. Люк Хардинг поговорит с Мариной Литвиненко на мероприятии Guardian Live в четверг, 17 марта. Билеты £ 10. Его предыдущие научно-популярные книги включают Mafia State и The Snowden Files.

Следите за долгим чтением в Твиттере по адресу @gdnlongread или подпишитесь на длинное еженедельное электронное письмо здесь.

Православие в Америке — По о. Серафима (Роза)

  О р т о д о кс у
в АМЕРИК А 
Его историческое прошлое и настоящее 

Начало и ранний успех

Следующим великим православным миссионером в Америке был святитель. Иннокентий с Аляски, который сначала как священник, а затем как епископ дал классическую пример православной миссионерской деятельности, перевод Евангелия на местные языки, забота о телах и душах стада его обширная миссионерская территория. В свои последние годы, когда он стал Митрополит Московский, он поддерживал миссионерскую деятельность и в других местах.

После продажи Аляски американскому правительству в 1867 г. территория несколько изменилась: правительство России продолжало посылать поддержка Аляски, но резиденцией епархии теперь стал Сан-Франциско, и впервые была предпринята англоязычная миссия. В выдающийся миссионер начала этого века в Сан-Франциско был архимандрит Себастьян Дабович, серб по происхождению, умерший в Югославия в 1940 г., чьи книги по православной вере и практике на английском языке все еще в печати.Епископ Тихон (будущий Патриарх Московский) также очень поощрял англоязычную миссию, и под его руководством и у других русских епископов были миссии и для других национальных группы — сирийцы, сербы и др.

Первые проблемы

Однако даже в это время можно было отметить начало слабых мест. Америка — огромная страна; русские и другие православные поселенцы были широко разбросаны; священники были рассыпаны тонко; и, возможно, самый важный из все, не было потусторонних святых, подобных св.Герман посадить семена святости глубоко в американской земле. Далее англоязычный Американцы не были простыми, как коренные жители Аляски, и они уже исповедовал некоторую форму христианской веры.

По всем этим причинам мы можно увидеть начало, еще до русской революции, ужасных болезнь, которую мы наблюдаем сегодня в православных юрисдикциях в Америке; болезнь мирского. Внешне православное духовенство стало походить на вокруг них неправославное духовенство; внутренне основное внимание уделялось предоставить священников для разрозненной этнической паствы, не углубляясь в их православие, предоставив английские тексты классических православных книг или протянуть руку, чтобы сказать неправославным, кто мог бы слушать, что есть истинное Христианство, о котором на Западе не мечтают, полнота Святого Православия.

Революция 1917 года в России нанесла смертельный удар православным. миссия: поддержка со стороны России была отрезана, единство Церкви пало в национальные юрисдикции, и духовенство в значительной степени оставалось на самих себя. Мирская жизнь Америки была оставлена ​​на произвол судьбы. о православной миссии, и сил противостоять не было. Когда Архиепископ Виталий (позже Джорданвилльский) приехал в Америку в 1930-х годах, чтобы став правящим епископом, он увидел, что Православие в Америке, если оно предоставлено самому себе, просто превратился бы в «протестантизм восточного обряда» , то есть в сохранить некоторые внешние черты Православия, но внутренне вряд ли отличается от мирского протестантизма, который является преобладающей религией Америки.

Противостояние мирскому

Достаточно зайти в церковь одного из модернистских православных. юрисдикции в этой стране, чтобы увидеть некоторые результаты этого мирского дух: скамьи, часто органы, оптимизированные, а иногда и театрализованные службы, различные современные уловки для заработка; и очень часто главный акцент ставится на этнические, а не духовные ценности, включая новейшие этнический акцент, американизм.

Храмы нашей Русской Зарубежной Церкви обычно довольно другой, без скамеек и органов, и с более старомирским благочестием; и произошло заметное возрождение традиционной церковной иконографии и другие церковные искусства.Традиционное православное влияние заметно даже в таких внешних вещах, как то, как одевается наше духовенство, и бороды, которые почти все наше духовенство. Всего несколько десятилетий назад почти не было православных духовенство в Америке носило бороды или носило на улице рассас ; и пока это это что-то внешнее, это все еще отражение традиционного менталитета которое также имело множество внутренних духовных результатов. Еще несколько консервативные священники в других юрисдикциях теперь начали возвращаться к более традиционные православные обычаи, но если это так, то в значительной степени влияние нашей Церкви, и некоторые из этих священников сказали нам, что они смотрят на нашу Русскую Зарубежную Церковь как на эталон и вдохновение истинного Православия.

Однако цель этого разговора — пойти немного глубже, чем эти внешности и увидеть, где наше Православие сегодня в Америке, и особенно то, что мы сами можем сделать, чтобы стать более пылкими, более Православный, больше в духе святителя Германа, который на все времена установил «тон» православия в Америке.

Для этого мы должны прежде всего распознать главного врага, стоящего перед нами: это это, конечно, дьявол, который хочет сбить нас с пути спасения; и главным средством, которое он использует в наше время для этого, является дух Крестьянский .Это то, что ослабило и размыло Православие в Америка — и не только в других юрисдикциях. Дух мирского находится в воздухе, которым мы дышим, и мы не можем его избежать. Ты не можешь смотреть телевизор, нельзя ходить в супермаркет, нельзя ходить по улицам любого города в Америке — не подвергаясь бомбардировке этим духом. В супермаркеты и другие крупные магазины, в которые они даже играют беззаботно, бессмысленно музыку, чтобы поймать вас в этом духе и убедиться, что вы не думать или чувствовать потусторонним образом.Наша Церковь и все в ней атакован этим духом, и мы не можем избежать его, изолировав себя в гетто или в маленьком городке; внешние влияния могут быть уменьшены, возможно, таким образом, но если мы не ведем внутренней духовной битвы, против мирское, оно непременно нас покорит. Итак, главный вопрос относительно будущего нашего Православия в Америке — и в весь мир, если на то пошло — это: как нам оставаться православными и развивать наши православие против духа мирского, который атакует нас со всех сторон?

Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны сначала задать другой вопрос, который может быть немного удивительно: что такое православие? Но этот вопрос базовый; если мы не уверены, что такое Православие, мы не узнаем, что мы пытаясь сохранить и развить дух мирского.Так что давайте зададим этот вопрос:

Правого недостаточно

Святой Тихон в своей книге, в главе «Евангелие и вера» сказано: «Если кто-то скажет, что истинная вера — это правильное придерживание и исповедание правильных догм, он будет говорить правду, так как верующему абсолютно необходимы православные соблюдение и исповедание догм. Но это знание и признание само по себе не делает человека верным и истинным христианином. Сохранение и исповедание православных догм всегда следует искать в истинной вере в Христа, но истинную веру во Христа не всегда можно найти в исповедание Православия… Знание верных догм в уме, и часто бывает бесплодным, высокомерным и гордым … Истинная вера во Христа в сердце, и оно плодотворное, смиренное, терпеливое, любящее, милосердное, сострадательный, алчущий и жаждущий праведности; он уходит из мирские похоти и привязанность к одному Богу, всегда стремится и ищет того, что есть небесный и вечный, борется против всякого греха, постоянно ищет и просит помощи у Бога для этого ». И затем он цитирует блаженного Августина, который учит: «Вера христианина с любовью; вера без любви — это то, что дьявола »(« Истинное христианство », гл.287, стр. 469). Сент-Джеймс в его Послание говорит нам, что «и бесы веруют и трепещут» (Иакова 3:19).

Святой Тихон, таким образом, дает нам начало в понимании того, что такое Православие: это что-то в первую очередь сердце , а не просто разум, что-то живые и теплые , а не абстрактные и холодные, кое-что такое учился и практиковал в жизни , а не только в школе.

Чтобы отличаться

Православный человек, который на не отличается , может оказаться в худшем положении, чем неправославные.Нет ничего печальнее зрелища православных. Христиане, обладающие сокровищем, которое не может ценить ни один земной мера, то, что многие ищут и не находят в сегодняшнем мир — нет ничего печальнее православных христиан, которые не дорожат и не занимаются не использовать это сокровище.

Пример для православных

У этих протестантов простая и теплая христианская вера без особого сектантская узость, характерная для многих протестантских групп. Они не верят, как некоторые протестанты, что они «спасены» и не нуждаются в делать больше; они верят в идею духовной борьбы и обучения душа.Они заставляют себя прощать друг друга и не сдерживаться обиды. Они принимают бездельников и хиппи с улиц и устраивают особые ферме за их реабилитацию и воспитание чувства ответственности. Другими словами, они серьезно относятся к христианству как к самому важному. вещь в жизни; это не та полнота христианства, которая есть у нас, православных, но это хорошо, и эти люди теплые, любящие люди которые явно любят Христа. Таким образом, они являются примером того, что мы должно быть, только более того.

Достигают ли они спасения своей практикой Христианство должно судить Бог, потому что некоторые из их взглядов и поступков далеко от истинного христианства православия, переданного нам от Христа и Его апостолы; но хотя бы осознание их существования должно помочь нам, чтобы быть в курсе того, что у нас уже есть. Некоторые из наших православных молодых люди — они по какой-то причине не осознают, чем дорожат их православные вера содержит — присоединяемся к таким протестантским группам; и некоторые из наших неосведомленная молодежь намного дальше от православия — одна из 900 жертвой Джонстауна год назад стала греческая православная девушка, дочь православный священник.

Дело жизни и смерти

Мы крестили несколько человек из этой протестантской группа в нашем монастыре; их тянет к Православию благодатью и таинств, присутствие которых они ощущают в Православии, но которых нет в их группа. И когда они становятся православными, они находят своих протестантских опыт, который казался им в то время настолько реальным, что был довольно поверхностным и поверхностный.Их лидеры дают очень практические учения, основанные на Евангелие, но через некоторое время учения исчерпываются и они повторяются самих себя. Приходя в Православие, эти новообращенные находят богатое учение. это неисчерпаемо и ведет их к глубине христианского опыта это совершенно превосходит даже самые лучшие из неправославных христиан. Мы кто уже у православных есть это сокровище и эта глубина прямо перед нами, и мы должны использовать его более полно, чем обычно; это вопрос духовная жизнь и смерть как для нас самих, так и для тех, кто может пробудитесь к истине Православия.

Буквально на прошлой неделе я пересек на поезде всю Америку — огромную землю, с множеством разных ландшафтов и поселений. И я подумал о Видение преподобного Серафима о необъятной Русской земле, с дымом молитвы верующих возносятся, как фимиам к Богу. Возможно, кто-то скажет мне: «О, ты говоришь как новообращенный! Америка есть Америка. Она полна Протестантов и неверующих, и православных всегда будет мало меньшинство людей, которые придерживаются себя и не имеют влияния на остальная часть Америки.«Ну, я не говорю, что мы, православные, будем» обращать Америка »- это для нас слишком амбициозно. Однако сам Святой Герман действительно приснился такой сон. Он написал письмо после участия в первая «миссионерская конференция» на американской земле, когда эта небольшая группа миссионеры разделили обширную землю Аляски и спорили о том, кто будет получить как можно больше земли для покрытия. Святой Герман, услышав это, говорит, что он был таким возвышенный в душе, что он думал, что он присутствовал, когда сами Апостолы делили мир ради проповеди Евангелия.

Нам не обязательно иметь такие возвышенные идеи, чтобы видеть, что молитвы верующих могли подняться к Богу в Америке. Что, если мы, кто Православные христиане начали понимать, кто мы? — принять наше христианство серьезно, чтобы жить , как если бы мы на самом деле были в контакте с истинным Христианство? Мы бы стали другими, другие вокруг нас начали бы интересоваться, чем мы разные, и мы начинали понимать что у нас есть ответы на их духовные вопросы.

Надо больше сеять

Но были и плодотворные встречи. Некоторым людям я смог говорить о Православии (о котором они никогда не слышали) и раздавать копии «Православного слова». У одного из этих людей есть история, которая должна трогают наши православные сердца.

Большую часть дня я пересекал обширный Вайоминг, полный только замороженная, бесплодная земля и несколько стада антилоп — я разговаривал с интенсивным молодой человек, который искал правду, узнав, что «харизматическое» движение не от Бога.Разочаровавшись в Американская религия — методисты, католики, баптисты и др. Протестантские евангелисты — в крайнем случае он изучает русский язык, чтобы поезжай в Россию и узнай, что ему скажут люди, страдающие за свою веру. «Может быть, это будет реально», — сказал он, в отличие от религиозное лицемерие он видит повсюду. Он с нетерпением спросил меня о многих вещи, от доктрин до обычаев и моральных учений, а затем прочтите главу о харизматическом движении в нашей книге «Православие и Религия будущего «, который, по его словам, выразил словами то, что он чувствовал (на основе его собственный опыт), но у него не было учения, чтобы выразить его.Вот где Православие, истинное христианство, может буквально спасти того, кто иначе может впасть в отчаяние из-за неадекватности христианства Запад. Здесь снова было посеяно семя; возможно, Вайоминг не станет православным, но несколько душ могли бы.

Все это для объяснения того Православия, в Св. Тихонове по определению, это истинное христианство , и в нем никогда не было больше необходимости, чем Cегодня. Мы должны осознать, какое у нас есть сокровище, и сделать его активным в себе.Это не обязательно означает ходить от двери к двери, как Свидетели Иеговы, или проповедует на улицах. Придет внешнее выражение нашей веры естественно, как только мы начали идти внутрь, выясняя, что это за сокровище есть и позволяя ему по-настоящему измениться.

Недавно один православный человек, обладающий некоторой чуткостью и глубиной, сказал мне: «Православие — это правда, но сегодня это слишком сложно для мужчин, поэтому я редко говорить об этом ». В этом утверждении есть доля истины.Православие ЕСТЬ сложно по сравнению с западными номиналами; но все же — любой, кто способен желать требовательной веры, способен принять Православие. Мы надо больше сеять, значит, будет больше пожинать. Но прежде всего у нас есть пойти внутрь и сделать истинное христианство православия частью жизни себя .

Сделайте усилие

Кроме того, мы должны не просто осознавать, чему учит и что делает наша Церковь — мы надо пытаться насытить этим. Преподобный Серафим в своем духовном инструкции, говорит, что христианин должен «плавать в законе Господь »- и это не значит, что Церковь должна быть лишь маленькой частью своего жизнь; это означает идти глубже и делать больше.Конечно, начнем с время. Если вы ходили в церковь только по воскресеньям, вы можете начать в субботу вечером пойдите на всенощное бдение и на праздничные службы. Если ты пытались соблюдать пост Великого поста, вы можете приступить к большему количеству самые трогательные службы Великого поста — Литургия Преждеосвященных Даров, Канон Андрея Критского, Хвала Богородице.

Написано для вас

Бесчисленные книги существуют для этого цель, как на русском, так и на английском языках: прежде всего Священное Писание и Православные комментарии к ним.Затем жития святых и недавние аскеты; «Моя жизнь во Христе» Иоанна Кронштадтского; «Unseen Warfare» Автор Преподобный Никодим Святогорский и епископ Феофан Затворник; в Духовные наставления святого аввы Дорофея; Проповеди святого Макария Великий; православные богослужения, некоторые из которых теперь на английском языке; «Лавзейская история» и жития и изречения отцов-пустынников, которые сейчас так же свежи, как и те, что были произнесены 1500 лет назад; Жизни Новомученики России; Архиепископа Андрея «Единственное, что нужно».»The В монастырском книжном магазине можно купить эти и многие другие книги. если ты есть в вас искра христианского рвения, вы удивитесь, насколько сильно ваша душа освежится чтением таких книг; они дадут вам вкус того потустороннего, без которого христианская душа увядает и умирает, особенно в наши мирские времена.

Помощь в борьбе

Отсутствуют основы

Это основная ошибка. Можно думать о жизни в пустыне, в то время как прямо перед одним может быть отличная возможность исповедовать христианство — у кого-то могут быть неприятности, и с нашими высокими идеями мы можем даже не думать о том, чтобы помочь ему. Или с эти же высокие идеи в нашем уме, мы можем начать критиковать других и быть недостаток в основной христианской любви, без которой все наши высокие идеи пустой. На собственном опыте мы должны научиться применять писания Святые отцы и само Писание до нашего уровня и обстоятельств.

Наша духовная жизнь — это не что-то книжное или построенное по формулам. Все, что мы узнаем, должно стать частью нашей жизни и чем-то естественным. нас. Мы можем читать об исихазме и Иисусовой молитве, например: и начинаем говорить это сами — и по-прежнему слепы к нашим собственным страстям и невосприимчив к нуждающемуся человеку прямо перед нами, не видя, что это — это проверка нашего христианства, которая проводится на более базовом уровне, чем высказывание Иисусова молитва.Надо читать православные книги нашего уровня — те, о которых я упоминал выше, больше подходят для начинающих — и мы должны их внимательно прочитать смиренно, осознавая природу нашего времени, когда мирские влияния присутствуют повсюду и влияют на наше мышление, даже когда мы этого не осознаем, и никогда не мечтали, что мы находимся на каком-либо уровне, кроме как для новичков.

Болезнь правильности

Но особенно в наши дни мирской дух так силен, и очевидно, что в нашей церковной жизни так много неправильного — что есть сильная соблазн сделать «правильность» своим образом жизни, застрять в ней.А также это не только болезнь новообращенных; один из лучших епископов древности Календарные греки, епископ Киприан св. Киприано-Иустин монастырь близ Афины написали, что этот дух «правильности» уже сделал невыразимый ущерб Православию в Греции, один за другим вызывающий драки и расколы. другой. Иногда ревность к «Православию» (в кавычках) бывает такой чрезмерно, что он создает ситуацию, аналогичную той, которая вызвала старую Русская женщина замечает энтузиазма новообращенного американца: «Ну, он конечно православный ладно — а он христианин? »

Быть «православным, но не христианином» — это государство, имеющее особое название в На христианском языке: значит быть фарисеем, так увязнуть в буква церковных законов, что теряется дух, дающий им жизнь, дух истинного христианства.Говоря это, моя цель — не быть критично или указывать на кого-то в частности — мы все страдаем от этого — но только для того, чтобы указать на ловушку, из-за которой можно не воспользоваться богатств, которые Православная Церковь дает для нашего спасения, даже в эти злые времена.

Даже когда он не фанатичен, этот дух «правильности» сам по себе сакэ оказывается бесплодным. В качестве примера могу рассказать об очень наш хороший друг, один из отцов-фанатиков Mt.Афон. Он «умеренный» фанатик, признающий благодать Нового Календаря. таинства, благословения священников нашей Церкви и тому подобное; но он абсолютно строг, когда дело доходит до применения базового Зилота. принципу не общаться не только с епископами, чье учение отходит от православной истины, например Константинопольский Патриарх, и не только со всеми, кто общается с ним, но и со всеми, кто общение со всеми, кто хоть как-то отдаленно общается с ним.Такой «чистоты» так трудно достичь в наши дни (вся наша Русская Церковь Заграницей, например, «запятнано» в глазах некоторой долей общности. с другими Православными Церквами), что он общается только со своими священник и десять других монахов в его группе на Святой Горе; Все остальная часть православной церкви не «чистая».

Возможно, в мире осталось всего десять или двенадцать человек, которые совершенно «строгие» и «чистые» по своему православию — этого я действительно не знаю; но просто не может быть, чтобы на самом деле было всего десять или двенадцать православных Оставшиеся в мире христиане, с которыми можно иметь истинное единство веры, выражается в общем общении.Я думаю, вы видите, что есть некоторые своего рода духовный тупик здесь; даже если бы нам пришлось поверить в такую ​​узкую взгляд на Православие по букве, наше верующее христианское сердце восстанет против этого. Мы действительно не можем жить такой строгостью; мы должны как-то быть менее «правильным» и ближе к сердцу православия.

В меньшем мы тоже можем увлечься «правильностью»: «мы можем как хорошо сделанные византийские иконы (что хорошо), но мы заходим слишком далеко если мы пренебрегаем более современными иконами стиля, которые все еще присутствуют во многих наших церквей.То же самое и с церковным пением, архитектурой, соблюдение правильных правил поста, преклонения колен в церкви и т. д. стремясь быть как можно более правильными, мы также должны помнить, что эти вещи относятся к внешней стороне нашей православной веры, и они хороши только если они используются в правильном духе истинного христианства св. Тихон рассказывает о. Владимир Соловьев в своем рассказе об антихристе: гениально предполагает, что Антихрист, дабы привлечь православных консерваторы откроют музей всех христианских древностей.Возможно очень образы самого Антихриста (Апок. 13:14) будут в хорошем византийском стиль — это должно быть для нас отрезвляющей мыслью.

«Харизматический» обман

Наша православная вера доходит до нас через традицию. Это означает, что это не так что-то, о чем мы только что читаем или заново открываем в книгах — это что-то передается от отца к сыну, от поколения к поколению, что мы видим практикуется вокруг нас нашими отцами и братьями по вере.Если мы находятся в живом контакте с этими людьми, передающими традицию, «правильность» не будет для нас таким искушением; мы будем «подключены» с традицией. Это не значит, что мы должны верить каждому мнению, которое слышим. от, казалось бы, благочестивых людей — у нас есть сочинения святых отцов и вся традиция Церкви, чтобы направлять нас, если есть сомнения или недоумения.

Некоторые из тех, кто передают православную веру, имеют для нас особое послание.Я хотел бы упомянуть здесь только троих из тех, кому есть что сказать нас: двое из них умерли за последние несколько лет, и некоторые из вас здесь знали их; другой еще жив. Все трое связаны с Россией, которая сейчас претерпевает ужасное испытание перед властью атеистов, и в этом тоже есть что-то сказать нам.

Архиепископ Ново-Дивеевский Андрей

Где бы он ни был — в России, Германии или Америке — он стремился установить атмосфера христианского тепла, где другие искатели могли найти покой, найдено. Он увидел, что большая часть нашей христианской жизни внешняя и холодная, и он всегда стремился пробудить истинную внутреннюю жизнь и теплоту Православия когда это глубоко понимается и практикуется. Он ненавидел «теплицу» Христианство тех, кто «любит» быть православным, но не живет жизнью борются и углубляют свое христианство.Мы, обращенные, можем легко упасть для этого «оранжерейного» православия тоже. Мы можем жить рядом с церковью, иметь Английский службы, хороший священник, часто хожу в церковь и получаю Таинства, будь в «правильной» юрисдикции — и оставайся холодным, бесчувственным, высокомерный и гордый, как сказал святитель Тихон. Таким образом мы не будем расти потому что у нас нет чувства срочности и борьбы, которое Владыка Андрей говорил о. Однажды, когда он только подозревал, что один из его духовных детям было комфортно в его Православии, он взял его за плечи и буквально потряс его и сказал ему: «Не будь лицемером!»

Подробнее об архиепископе Андрею и его православной философии жизнь в буклете, изданном несколько лет назад: «Восстановление Православный образ жизни.«От Владыки Андрея мы можем узнать, что Православие это вопрос жизни и смерти, что требует глубокого осознания и бороться за то, что это не может быть «комфортным», если оно не подделка.

Профессор И.М. Андреев

Он был тонким философским мыслителем, но больше всего у него православным сердцем, и больше всего он горевал, видя, как мало православных люди, кажется, глубоко заботятся о Боге, своей вере и своих собратьях.В своей статье «Плачьте» после описывая, как молодая мать в Нью-Йорке жестоко убила своего младенца сын, он обращается к православным людям: «Все за одного и один за всех виноват … Пусть каждый думает о себе … Что ты делал на этом Вечер, когда было совершено это невероятное, но подлинное злодеяние? Возможно, это был твой грех, твой аморальный поступок, твоя злоба, которые оказались быть последней каплей, из-за которой переполнен сосуд зла. Именно так мы должны размышлять, если мы христиане… Плачьте, братья и сестры! Не стыдись этих слез … Пусть слезы твои станут источником другая энергия, энергия добра, которая борется с энергией зло … Пусть эти слезы пробудят и многих равнодушных ».

Горячее беспокойство Андреева показывает нам, что у нас должно быть глубоких чувств. сердце , иначе мы не христиане. [О своей жизни и философии, см. «Православное слово», 1971, вып. 74.]

Отец Димитрий Дудко

Собственно, если серьезно отнестись к тому, что православные учителя любят архиепископ Андрей, Андреев и отец Димитрий говорят, вы можете подумать для нас не так много надежды — мы слишком мягкие, слишком неосведомленные, слишком мелкие наружу.Что ж, хорошо так думать — это может заставить нас проснуться вверх и бороться. Пусть слова этих пылких душ станут для нас предупреждением.

Православие — здесь и сейчас

Но в нашем привилегированном положении также есть возможности, и мы должны используй их.

Прежде всего, возможно, многие из вас не знают, что существует много сейчас контакты между людьми в России и людьми за ее пределами. Мы можем узнайте, что там происходит. Прочтите о. Дмитрия Дудко книги или его маленькая газета. Есть также западные источники, в которых давать свежую информацию о том, что происходит с православными христианами в России — о. Православный обозреватель Виктора Потапова, The Keston News Служба «Помощь Русской Церкви» и т. Д.Узнать о эти страдающие люди и молятся за них. Ты знаешь о Монахиня Валерия арестована и помещена в психиатрическую больницу на продавать пояса с вышитым на них девяностым псалом? О Отец Георгий Кальчу в Румынии сидит в тюрьме за своего христианина. проповеди? Об Александре Огородникове, заключенном в тюрьму за проведение Христианская дискуссионная группа? О Владимире Осипове, россиянине патриот и самиздат издатель? О о. Глеб Якунин, о. Василий Романчук, Сергей Ермолаев, Игорь Огурцов — список долго.Мы должны начать молиться за этих людей, которые страдания за свою веру.

И мы можем им помочь: у нас есть их тюремные адреса и мы можем отправить им письма. Даже если они их не получат, тюрьма чиновники делают, а обращение с заключенными с «друзьями за границей» заметно улучшается. Через «Православное действие» вы можете отправлять литературу. в обычных конвертах. Есть даже способы получить книги. Вы можете написать о. Дмитрий Дудко — некоторые письма доходят, а и он даже отвечает.Каждый может что-то делать, и каждый бит помогает. На Западе мы стали слишком пассивными — сейчас время, когда мы можем выражаем нашу заботу и беспокойство.

Когда рай для дураков потерян

Вы когда-нибудь задавали себе вопрос, например, как вы будете выжить, если вас поместят в тюрьму или концлагерь, и особенно в карцер одиночного заключения? Как ты собираешься выживать? Вы сойдете с ума за очень короткое время, если вашему разуму нечего будет делать. займи себя.Что у тебя на уме? Если вы наполнены мирские впечатления и ничего духовного в уме; если ты просто жить изо дня в день, серьезно не задумываясь о христианстве и Церковь, не осознавая, что такое Православие, а вы помещен в ситуацию, подобную одиночному заключению, где нечего делать, некуда идти, фильмов не смотреть, просто оставаться на одном месте перед четырьмя стены — вы вряд ли выживете.

У румынского протестантского пастора Рихарда Вурмбранда есть запись, посвященная эта тема очень интересна.В такой кризисной ситуации когда все наши книги и реквизит унесены, мы можем полагаться на ничего, кроме того, что мы приобрели внутри себя. Он говорит, что все Библейские стихи, которые он знал, ему не очень помогли; абстрактное знание догм мало помогло — важно то, что есть в душе. Вы должны Имейте Христа в своей душе. Если Он там, то у нас, православных христиан, есть целая программа, которую мы могли бы использовать в тюрьме. Мы можем вспомнить православных Календарь — какие святые и когда отмечаются праздники.Мы не должны знать весь Календарь, но из нашей повседневной жизни в Церкви мы будем помните основные вехи церковного года; все, что мы накопили наши сердца и умы вернутся к нам. Какие бы молитвы и гимны мы ни знать наизусть поможет нам, нам придется петь их каждый день. Вы будете должны иметь людей, за которых можно молиться.

Всемирное рассеяние наших русских Зарубежная Церковь идеально подходит для этого. Вы можете объехать весь земной шар на своем мысленно, по одной стране или континенту, и молитесь за тех, кого вы знаете, даже если вы не можете вспомнить их имена — епископы и игуменьи, приходы и священники и русские, и миссионеры, монастыри Святой Земли, заключенных в России и Румынии и других странах под атеистическим игом, миссии в Уганде и других странах Африки, где это очень сложно, монахи Mt.Афон, страдающие старостильники Греции. Чем больше это вы знаете и молитесь сейчас, тем лучше для вас будет когда придется страдать самому, тем больше придется взять с собой в тюрьму.

Как говорит Андреев, «один за всех и все за одного» — мы занимаемся практикуют наше христианство в мире, который стал атеистическим, независимо от того, не открытое преследование продолжается.

Разрешить

Позвольте мне закончить словами св.Герман, праздник которого мы отмечаем — он также был одним из тех, кто в полной мере использовал возможности дал им. В известном инциденте, когда он попросил офицеров корабля то, что они любили больше всего, а затем посрамить их, сказав им что только Бог достоин такой любви, он закончил свое наставление этими слова, которые вы найдете на некоторых иконах преподобного Германа: «С этого дня, с этого часа, с этой минуты будем любить Бога превыше всего.» Очень простой вещь — это именно то, что мы все должны делать. Дай бог нам сил за это по молитвам Его великого святого Германа Аляскинского.

религий | Бесплатный полнотекстовый | «Воинствующее благочестие» в православии XXI века: возвращение к классическим традициям или формирование нового богословия войны?

После крушения идеологии государственного атеизма приход религиозных свобод в России предоставил Православной церкви широкий спектр возможностей для утверждения и проявления себя в гуманитарной сфере.Однако в период демилитаризации в период перестройки и после перестройки общество не ожидало, что Церковь будет заниматься войной, земными сражениями и военной службой, обсуждать освящение ядерного оружия или воздвигать памятники славному оружию армии. Однако недавняя деятельность Церкви в значительной степени систематически опровергала эти ожидания.

Мы называем воинственность в постсоветском российском православии (и частично, американское православие) общей тенденцией развития обоих типов воинственности. Похоже, что он охватывает дискурс и практики как «низких», так и «высоких» церковных чинов, то есть радикальных акторов, критикующих официальную иерархию и саму иерархию. Хотя это второй человек, который работает с государством и направляет военных священников в армию, создает переносные храмы и благословляет огнестрельное оружие, первые часто более явны в богословских аргументах.Таким образом, для описания этой тенденции мы будем использовать все доступные доказательства: официальные документы, опубликованные на сайте Московского Патриархата, публикации в Интернете, книги и статьи православных актеров, интервью и комментарии в СМИ, сообщения о событиях. способы участия Русской Православной Церкви в армии и т. д. Такой неоднородный набор источников необходим для создания, пусть частичной, но широкой картины реальности, которую мы описываем: малоизвестные консервативные авторы так же важны для нас, как и официальные документы, хотя их влияние менее очевидно.

Цель данной статьи — изучить это явление, оценить его масштабы и ответить на вопрос, в какой степени оно возникает случайно и обусловлено социально-политической ситуацией, а также в какой степени коренится в православной христианской традиции. Мы хотим выдвинуть два тезиса: во-первых, восприятие мира как арены глобальной битвы, по-видимому, становится неотъемлемым компонентом мировоззрения, дискурса и практики Церкви, и как таковое ведет к укреплению тесных связей с российские вооруженные силы.Во-вторых, это «воинствующее благочестие», это мобилизационное мышление кажется не просто ситуативным. Эти качества присущи Православию в целом, но с учетом конкретных местных православных традиций и реализуются по-разному.

Далее аргумент будет происходить следующим образом. Мы начнем с дискурсивной реабилитации войны, которую мы находим у многих русских православных авторов. Во втором абзаце рассматривается формальный процесс сотрудничества с государством в части введения института военных священников, создания для них специальной формы одежды, проектирования полевых храмов и строительства кафедрального собора Вооруженных сил России.В третьем разделе российский случай сравнивается с американским материалом, который демонстрирует аналогичную интеллектуальную тенденцию. Наконец, мы попытаемся сделать исторический момент и показать, что эти явления не являются современными, поскольку они были представлены в христианстве с самого его зарождения и получили развитие в русском православии синодального периода (1700–1917).

1. Реабилитация войны в постсоветском православии

Таким образом, с конца 1990-х годов мы видим различные явления, свидетельствующие о сближении церкви и армии и поддерживающие аргументы в пользу оправдания участия (постсоветских) православных верующих в военной службе.Практика освящения оружия стала настолько распространенной и привычной, что в 2017 году Церковь посчитала необходимым узаконить эту практику теологически и канонически, а к середине 2019 года Межсоборное присутствие подготовило документ под названием «О практике освящения оружия в России». Русская Православная Церковь. В этом документе, однако, осуждается освящение оружия массового поражения, включая ядерное оружие.

2. От «теологии и войны» к «военному православию»: структурное и институциональное сближение и литургический прием войны

До сих пор мы подходили к «милитаризации» православия с точки зрения ее одобрения в дискурсе, ориентированном на государство. и богословие. Этот формат подразумевает механическую связь между Православием и военной сферой; следовательно, он вполне может быть нарушен, если его агенты изменят свои взгляды или риторику. Однако в 2000–2010-х годах появились некоторые институты, артефакты и места, которые предполагают реальное «скрещивание» этих двух компонентов и введение гибридных явлений: это восстановление института военного духовенства, разработка для них униформы, сочетающей военное и религиозные символы, создание полевых храмов и строительство величественного собора Вооруженных Сил России.Другими словами, теологическое переосмысление военной службы в пользу ее сакрализации в Православии привело к появлению гибридных форм церковно-военного взаимодействия на структурном, институциональном или эстетическом уровнях, а также, как мы покажем, на литургическом уровне. уровень. Мы можем наблюдать этот процесс по публикациям в СМИ, которые отражали общественные дискуссии на эту тему и изображали новые изобретения на протяжении всего этого периода.

В 2013 году прошли испытания переносного храма на базе грузовика КамАЗ. Он был разработан для управления десантниками во время полевых учений и вооруженных конфликтов и учитывал возможность десантирования.

Однако высшим воплощением «военного православия» является текущий проект «официального» храма Вооруженных Сил Российской Федерации, который планируется построить к 2020 году в военно-патриотическом парке «Патриот» в Московской области. .

Важно, что это освящение относится и к крымским событиям 2014 года: храм воспроизводит очертания Севастопольского собора. В ходе сопутствующих дискуссий постоянно звучали призывы противостоять тем, кто «искажает великую русскую историю». Даже его расположение — парк «Патриот» — возник в 2014 году, в год крымских событий, на волне милитаристского вдохновения и торжества российской власти, охватившей значительную часть нации.

Хотя в самом факте литургической рецепции военной символики в Русском Православии нет ничего нового, сегодня это происходит в специфической манере. Когда в молитвах и песнопениях упоминается военная сила или победа, или в списке святых есть воин-мученик, военные не служат здесь ядром религиозной совести, но действуют как нечто внешнее, нуждающееся в благословении Церкви: церковная традиция охватывает и сакрализует данные материалы, будь то мемориальные военные события, национальные вооруженные силы, выдающиеся воины или конкретное оружие.Однако в случае с Храмом Победы (называемым главным Собором Вооруженных Сил) мы видим кое-что новое: здесь милитаристский элемент не как нечто «внешнее», нуждающееся в церковном благословении, а автономный объект, который сакрализует мир и человеческое существование точно так же, как это делает Церковь. Вместо пассивного объекта сакрализации милитаристский элемент становится активным агентом.

3. Это только русский случай? Дебаты о войне в американском православии

Кто-то может возразить, что милитаризация православия в постсоветской России — это нечто исключительное, выходящее за рамки или даже противоречащее «сущности» этой религии.Это развитие, несомненно, специфично, но оно не уникально даже в более широком контексте мирового православия, поскольку попытки оправдать войну и узаконить военную сферу очевидны и в американском православии.

Подводя итог, аналогичные попытки выдвинуть теологические аргументы в пользу «защиты» войны и убедить православную общественность принять участие появились не только в России, но и в США. Однако такая точка зрения не стала общепринятой и подверглась резкой критике со стороны большого числа богословов и священнослужителей. Причиной такой разницы в восприятии было, как мы могли предположить, отсутствие церковно-государственного сотрудничества и связанной с ним инфраструктуры.В Америке православная воинственность остается на уровне идей и не отражается в практиках, таких как освящение огнестрельного оружия, артефактов (например, униформы военных священников или полевых храмов) и памятников славной государственной власти. Вторжение США в Ирак в 2003 году не вызвало такого массового ажиотажа, как крымские события 2014 года, и публичные просьбы о религиозном оправдании войны и военной службы были гораздо меньше.

4. Война как мировоззрение: духовные и социально-политические аспекты воинствующего благочестия

Сам факт того, что особые «богословия войны» появились в Православии 21 века в таких разных контекстах, как русский и американский, заставляет поставить вопрос своих корней и укорененности в самой традиции.Являются ли эти явления случайными, отдельными, случайными аномалиями, возникшими только из-за воинственности некоторых священников и их временного политического окружения? А может быть, есть что-то в православии, что благоприятствует такому развитию и, так сказать, «ждет появления» в определенных обстоятельствах?

5. Выводы

В статье мы попытались концептуализировать некоторые изменения в постсоветском российском православии как появление относительно нового «воинствующего благочестия», которое имеет место как в теории, так и на практике.С одной стороны, официальные лица Русской православной церкви и радикальные консерваторы одинаково стремятся развивать богословские аргументы в защиту войны и военной службы и даже сакрализовать их, интерпретируя евангельские слова о самопожертвовании как подвиги на поле боя. С другой стороны, эти разработки не остаются чисто теоретическими и находят свое отражение в сотрудничестве церкви и армии: введение института военных священников, разработка их униформы и полевых храмов, строительство собора, который сочетает в себе все эти изобретения и добавляет культа. военных святых.Как мы видели, эти явления не полностью зависят от российской социально-политической или экономической ситуации, поскольку мы можем наблюдать аналогичные процессы и в американском православии. Обрисованный нами случай подчеркивает точку зрения Марка Юргенсмейера о том, что религиозное воображение очень склонно (1) воображать мир как арену «космической войны» между силами добра и зла, священными и мирскими, и (2) проецировать духовное измерение этой войны на земных реалиях, что мы видим на примерах крымских событий 2014 года, боевиков Донбасса и дела Pussy Riot.

Люди Смайли: Роман Джорджа Смайли (Книга 7 романов Джорджа Смайли)

«Достижение тонкости и силы, на которое были бы способны немногие романисты». — Financial Times —Этот текст относится к альтернативному изданию kindle_edition.

Chapter One

Два, казалось бы, не связанных между собой события возвестили о вызове мистера Джорджа Смайли из его сомнительной отставки. На первом фоне был Париж, а на какое-то время — кипящий август, когда парижане по традиции покидают свой город под палящим солнцем и набитым автобусами туристами.

В один из этих августовских дней — четвертый, и ровно в двенадцать часов, так как церковные часы били, а заводской колокол только что предшествовал ему — в квартале когда-то прославлялось большим населением Более бедные русские эмигранты, коренастая женщина лет пятидесяти с сумкой для покупок, вышла из темноты старого склада и, полные своей обычной энергии и целеустремленности, двинулась по тротуару к автобусной остановке. Улица была серая и узкая, с закрытыми ставнями, парой маленьких hôtels de pas и множеством кошек.По какой-то причине это было место особой тишины. Склад, поскольку он обрабатывал скоропортящиеся товары, оставался открытым во время праздников. Жар, загрязненный выхлопными газами и немытый малейшим ветерком, поднимался к ней, как жар от шахты лифта, но ее славянское лицо не вызывало никаких жалоб. Она не была одета и не сложена для физических нагрузок в жаркий день, она была действительно очень невысокого роста и толстой, так что ей приходилось немного кататься, чтобы жить вместе. Ее черное платье церковной строгости не имело ни талии, ни какого-либо другого рельефа, за исключением полосы белого кружева на шее и большого металлического креста с хорошими пальцами, но не имеющего внутренней ценности, на груди.Ее потрескавшиеся туфли, которые при ходьбе выходили наружу в остриях, оставляли резкую татуировку между закрытыми ставнями домами. Ее потрепанный мешок, полный с раннего утра, дал ей небольшой крен на правый борт и ясно сказал, что она привыкла к ношам. Однако в ней было и веселье. Ее седые волосы были собраны в пучок позади нее, но оставался один бодрый чуб, который шлепался по ее лбу в ритме ее переваливания. В ее карих глазах светился стойкий юмор. Ее рот, расположенный над подбородком бойца, казалось, был готов, имея половину причины, улыбнуться в любой момент.

Дойдя до своей обычной автобусной остановки, она отложила сумку с покупками и правой рукой помассировала ягодицу там, где она касалась позвоночника, жест, который она часто делала в наши дни, хотя это принесло ей небольшое облегчение. У высокого табурета на складе, где она работала каждое утро шашкой, не было спины, и она все больше возмущалась этим недостатком. «Дьявол», — пробормотала она в обидную сторону. Потерев его, она стала водить за спину черными локтями, как ворон из старого города, готовящийся к полету.«Дьявол», — повторила она. Затем, внезапно осознав, что за ней наблюдают, она повернулась и посмотрела вверх на крепко сложенного мужчину, возвышающегося позади нее.

Он был единственным, кто ждал, и действительно, в тот момент, единственным человеком на улице. Она никогда с ним не разговаривала, но его лицо было ей уже знакомо: такое большое, такое неуверенное, такое вспотевшее. Она видела это вчера, она видела это накануне, и, насколько она знала, накануне тоже — мой Господь, она не была ходячим дневником! За последние три или четыре дня этот слабый, зудящий гигант, ожидающий автобуса или парящий на тротуаре возле склада, стал для нее фигурой улицы; и более того, фигура узнаваемого типа, хотя она еще не могла понять, какой именно.Ей показалось, что он выглядел traqué — на охоте — как и многие парижане в наши дни. Она видела столько страха на их лицах; по дороге они не осмеливались приветствовать друг друга. Возможно, так было везде, она бы не знала. Кроме того, не раз она чувствовала его интерес к ей. Она задавалась вопросом, был ли он полицейским. Она даже подумала о том, чтобы спросить его, потому что у нее была городская дерзость. Его мрачное телосложение наводило на мысль о полиции, так же как и о потном костюме и ненужном плаще, свисавшем с его предплечья, как обрывок старой формы.Если она была права, а он был полицией , тогда — пора тоже, идиоты наконец-то что-то предприняли с волной воровства, из-за которой она месяцами проверяла товарные запасы.

Однако к этому времени незнакомец уже некоторое время смотрел на нее сверху вниз. И он все еще смотрел на нее.

«Я имею несчастье страдать в спине, месье», — наконец призналась она ему на своем медленном и классическом французском языке. «Это небольшая спина, но боль непропорциональна.Вы, может быть, врач? Остеопат? »

Потом она подумала, глядя на него, был ли он болен, и ее шутка неуместна. На его челюсти и шее блеснул маслянистый блеск, а в его бледных глазах была незрячая одержимость собой. Он, казалось, видел помимо нее свои личные проблемы. Она собиралась спросить его: — Вы, может быть, влюблены, месье? Ваша жена обманывает вас? — и она на самом деле подумывала отправить его в кафе для стакан воды или tisane , когда он резко отвернулся от нее и посмотрел назад, а затем через ее голову вверх по улице в другую сторону.И ей пришло в голову, что он действительно напуган, не просто traqué , но напуган жестко; так что, возможно, он был вовсе не полицейским, а вором — хотя разница, как она хорошо знала, часто была незначительной.

«Вас зовут Мария Андреевна Остракова?» — резко спросил он ее, словно вопрос напугал его.

Он говорил по-французски, но она знала, что это не его родной язык, равно как и ее собственный, и его правильное произношение ее имени вместе с отчеством уже предупредило ее о его происхождении.Она сразу узнала оскорбление и форму языка, из которого оно образовалось, и слишком поздно и со значительным внутренним движением определила тот тип, на который она не смогла указать пальцем.

«Если да, то кто такие вы?» — спросила она его в ответ, выставив челюсть и нахмурившись.

Он подошел на шаг ближе. Разница в росте сразу показалась абсурдной. Так же и в той степени, в которой черты лица выдавали его неприятный характер. С ее низкого положения Остракова могла так же ясно видеть его слабость, как и его страх.Его влажный подбородок исказился в гримасе, его рот искривился, чтобы он выглядел сильным, но она знала, что он только изгоняет неизлечимую трусость. «Он похож на человека, готовящегося к героическому поступку», — подумала она. Или криминальный. «Он человек, отрезанный от всех спонтанных действий», — подумала она.

«Вы родились в Ленинграде 8 мая 1927 года?» — спросил незнакомец.

Наверное, она сказала да. Впоследствии она не была уверена. Она увидела, как его испуганный взгляд поднялся и уставился на приближающийся автобус. Она увидела, что его охватила нерешительность, близкая к панике, и ей пришло в голову — что в конечном итоге было актом почти ясновидения, — что он предложил подтолкнуть ее под это.Он этого не сделал, но он все же задал свой следующий вопрос по-русски — и с жестким акцентом московского чиновничества.

«В 1956 году вам было разрешено выехать из Советского Союза, чтобы ухаживать за своим больным мужем, предателем Остраковым? Также с некоторыми другими целями?»

«Остраков не был предателем», — ответила она, перебивая его. «Он был патриотом». И инстинктивно она взяла сумку с покупками и крепко схватилась за ручку.

Незнакомец заговорил прямо над этим противоречием и очень громко, чтобы заглушить грохот автобуса: «Остракова, я передаю вам привет от вашей дочери Александры из Москвы, также из некоторых официальных кругов! Я хочу поговорить с вами. в отношении нее! Не садитесь в эту машину! »

Автобус подъехал.Кондуктор знал ее и протягивал руку к ее сумке. Понизив голос, незнакомец добавил еще одно ужасное заявление: «У Александры серьезные проблемы, требующие помощи матери».

Дирижер звал ее, чтобы она двинулась дальше. Он говорил с притворной грубостью, как они шутили. «Давай, мама! Слишком жарко для любви! Передай нам свою сумку и поехали!» воскликнул дирижер.

Внутри автобуса раздался смех; потом кто-то выкрикнул оскорбление — старуха, заставляет мир ждать! Она почувствовала, как незнакомец неумело царапает ее руку, как неуклюжий поклонник, ищущий пуговицы.Она высвободилась. Она пыталась что-то сказать дирижеру, но не могла; она открыла рот, но она разучилась говорить. Лучшее, что она могла сделать, это покачала головой. Кондуктор снова наорал на нее, затем замахал руками и пожал плечами. Оскорбления множились — старушка, пьяная как шлюха в полдень! Оставаясь на месте, Остракова смотрела на автобус, скрываясь из виду, ожидая, пока ее зрение прояснится, а сердце перестанет его безумно скакать. «Теперь мне нужен стакан воды», — подумала она.От сильных я могу защитить себя. Боже, сохрани меня от слабых.

Она последовала за ним в кафе, сильно хромая. В исправительно-трудовом лагере ровно двадцать пять лет назад она сломала ногу в трех местах в угольном бункере. 4 августа — свидание не ускользнуло от нее — под крайним давлением сообщения незнакомца к ней вернулось прежнее ощущение того, что она искалечена.

Кафе было последним на улице, если не во всем Париже, без музыкального автомата и неонового освещения — и оставалось открытым в августе, — хотя были столики из мелочей, которые грохотали и светились от рассвета до ночи. .В остальном царила обычная утренняя шумиха о большой политике, лошадях и всем остальном, о чем говорили парижане; Там была обычная троица проституток, шепчущихся между собой, и угрюмый молодой официант в грязной рубашке, который провел их к столику в углу, зарезервированным с грязной вывеской Кампари. Последовал момент смехотворной пошлости. Незнакомец заказал два кофе, но официант возразил, что в полдень не заказывают лучший столик в доме только для того, чтобы выпить кофе; патрон должен был платить за квартиру, сударь! Поскольку незнакомец не следил за этим потоком наречия, Остраковой пришлось переводить его ему.Незнакомец покраснел и заказал два омлета с ветчиной и фри, и два эльзасских пива, не посоветовавшись с Остраковой. Затем он пошел в мужской туалет, чтобы восстановить свое мужество — по-видимому, уверенный в себе, она не убежит — и когда он вернулся, его лицо было сухим, а его рыжие волосы причесаны, но его вонь, теперь они были в помещении, Напомнил Остракову и московские метро, ​​и московские трамваи, и московские допросы. Более красноречиво, чем все, что он мог когда-либо сказать ей, это короткое возвращение из мужского туалета к их столику убедило ее в том, чего она уже боялась.Он был одним из них. Подавляемая чванство, нарочитая грубость черт лица, тяжеловесный стиль, в котором он теперь распрямил руки на столе и с притворной неохотой помог себе вытащить кусок хлеба из корзины, как если бы он обмакивал ручку в чернила — все они возродила ее худшие воспоминания о жизни опальной женщины под тяжестью злобной бюрократии Москвы.

«Итак, — сказал он и одновременно начал есть хлеб. Он выбрал твердый конец. Такими руками он мог бы раздавить его за секунду, но вместо этого он решил вытащить из него женские хлопья своими толстыми кончиками пальцев, как если бы это был официальный способ еды.Пока он грыз, его брови приподнялись, и он выглядел жалко себя, чужого в этой чужой стране. «Знают ли здесь, что вы прожили аморальную жизнь в России?» — наконец спросил он. «Может быть, в городе, полном шлюх, им все равно».

Ее ответ лежал на кончике ее языка: Моя жизнь в России не была аморальной. Это была ваша система, которая была аморальной.

Но она этого не сказала, хранила жесткое молчание. Остракова уже поклялась себе, что будет сдерживать и вспыльчивость, и свой быстрый язык, и теперь она физически заставила себя выполнить эту клятву, схватив кусок кожи на мягкой внутренней стороне своего запястья и с силой проткнув его рукав через рукав. Она выдерживала давление под столом, точно так же, как она это делала сто раз раньше, в былые времена, когда подобные расспросы были частью ее повседневной жизни — Когда вы в последний раз слышали от своего мужа, Остракова, предателя? Назовите всех людей, с которыми вы общались за последние три месяца! С горьким опытом она усвоила и другие уроки допроса.Часть ее репетировала их в эту минуту, и хотя они принадлежали, с точки зрения истории, к целому поколению ранее, они казались ей теперь такими же яркими, как вчера и такими же жизненно важными: никогда не сравнивать грубость с грубостью, никогда не быть провоцировать, никогда не забивать, никогда не быть остроумным, превосходным или интеллектуальным, никогда не отклоняться от ярости, отчаяния или внезапной надежды, которую может вызвать случайный вопрос. Сопоставить тупость с тупостью и рутину с рутиной. И только глубоко, глубоко внутри, чтобы сохранить две тайны, делавшие все эти унижения терпимыми: ее ненависть к ним; и ее надежду на то, что однажды, после бесконечных капель воды на камень, она изнашивает их и, неохотно совершая чудо их собственных слоновьих процессов, получит от них свободу, в которой они ей отказывали.

Он достал записную книжку. В Москве это было бы ее дело, но здесь, в парижском кафе, это был глянцевый черный блокнот в кожаном переплете, который в Москве даже чиновник посчитал бы счастливым обладателем.

Папка или записная книжка, преамбула та же: «Вы родились Марья Андреевна Рогова в Ленинграде 8 мая 1927 года», — повторил он. «1 сентября 1948 года, в возрасте двадцати одного года, вы вышли замуж за предателя Остракова Игоря, пехотного капитана Красной Армии, родившегося от матери-эстонки.В 1950 году упомянутый Остраков, находившийся в то время в Восточном Берлине, предательски перешел на сторону фашистской Германии при помощи реакционных эстонских эмигрантов, оставив вас в Москве. Он поселился, а позже и получил французское гражданство в Париже, где продолжил контакты с антисоветскими элементами. На момент его бегства у вас не было детей от этого человека. Также вы не были беременны. Правильно? »

« Верно », — сказала она.

В Москве это было бы« Правильно, товарищ капитан »или« Правильно, товарищ инспектор », но в этом шумном французском кафе такая формальность была неуместна.Кожная складка на ее запястье онемела. Выпустив его, она позволила крови вернуться, затем взяла другую.

«Как сообщник дезертирства Остракова вы были приговорены к пяти годам заключения в трудовом лагере, но были освобождены по амнистии после смерти Сталина в марте 1953 года. Верно?»

«Правильно».

«По возвращении в Москву, несмотря на маловероятность того, что ваша просьба будет удовлетворена, вы подали заявление на получение заграничного паспорта, чтобы поехать к своему мужу во Францию.Верно? »

« У него рак », — сказала она.« Если бы я не подала заявку, я бы не выполнила свои обязанности его жены ».

Официант принес тарелки с омлетом и фри, и два Эльзасское пиво, и Остракова попросила его принести цитрона: она хотела пить, но не любила пиво. Обращаясь к мальчику, она тщетно пыталась перебросить к нему мост с улыбками и глазами. Но его каменистость. оттолкнул ее; она поняла, что была единственной женщиной в этом месте, кроме трех проституток.Держа записную книжку набок, как сборник псалмов, незнакомец налил себе вилку, потом другую, в то время как Остракова крепче сжимала ее запястье, и имя Александры пульсировало в ее голове, как незащищенная рана, и она размышляла о тысяче разных серьезных проблемы , которые требовали помощи матери.

Незнакомец продолжал свою грубую историю о ней, пока ел. Он ел для удовольствия или ел, чтобы больше не выделяться? Она решила, что он заядлый едок.

«Тем временем», — объявил он, поедая.

«Тем временем», — невольно прошептала она.

«Между тем, несмотря на вашу мнимую заботу о своем муже, предателе Остракове, — продолжал он с полным ртом, — вы, тем не менее, вступили в прелюбодеяние с так называемым музыкальным студентом Гликманом Иосифом, евреем с четырьмя судимостями за антиобщественные отношения. поведение, с которым вы познакомились во время задержания. Вы сожительствовали с этим евреем в его квартире. Верно или неверно? »

«Мне было одиноко.»

» Вследствие этого союза с Гликманом вы родили дочь Александру в Лежачьей больнице Октябрьской революции в Москве. Свидетельство о отцовстве подписали Гликман Иосиф и Остракова Мария. Девушка была зарегистрирована на еврея Гликмана. Верно или неверно? »

« Верно »

« Тем временем вы настаивали на своем заявлении на получение заграничного паспорта. Почему? «

» Я тебе сказал. Мой муж заболел. Мой долг — упорствовать.«

Он снова поел, так сильно, что она увидела его многочисленные больные зубы». В январе 1956 года в качестве акта помилования вам выдали паспорт при условии, что ребенок Александра останется в Москве. Вы превысили разрешенный срок и остались во Франции, бросив ребенка. Верно или неверно? »

Двери на улицу были стеклянными, стены тоже. Большой грузовик припарковался перед ними, и в кафе потемнело. Молодой официант, не глядя на нее, грохнул ей чай.

«Верно», — повторила она снова и на этот раз сумела взглянуть на своего следователя, зная, что будет дальше, заставляя себя показать ему, что, по крайней мере, на этот счет у нее нет ни сомнений, ни сожалений. «Верно», — вызывающе повторила она.

«В качестве условия положительного рассмотрения вашего заявления властями вы подписали обязательство перед органами государственной безопасности выполнять для них определенные задачи во время вашего проживания в Париже. Во-первых, чтобы убедить вашего мужа, предателя Остракова, к возвращение в Советский Союз — «

» К попытка уговорить его, — поправила она его со слабой улыбкой.«Он не поддался этому предложению».

«Во-вторых, вы также взяли на себя обязательство предоставить информацию о деятельности и личностях реваншистских антисоветских эмигрантских групп. Вы представили два бесполезных отчета, а затем ничего. Почему?»

«Мой муж презирал такие группы и отказался от контактов с ними».

«Вы могли бы участвовать в группах без него. Вы подписали документ и не выполнили его обязательства. Да или нет?»

«Да.«

» За это вы бросили ребенка в России? К еврею? Чтобы обратить ваше внимание на врага народа, предателя государства? Для этого вы пренебрегаете своим долгом? Просрочить разрешенный срок, остаться во Франции? »

« Мой муж умирал. Он был во мне. «

» А ребенок Александра? Ты ей не нужен? Умирающий муж важнее живого ребенка? Предатель? Заговорщик против народа? »

Отпустив запястье, Остракова намеренно взяла свой чай и наблюдала, как стакан поднимается к ее лицу, а лимон плавает по поверхности.За ним она увидела грязный мозаичный пол, а за ним — любимое, свирепое и доброе лицо Гликмана, который давил на нее, уговаривая подписать, пойти, поклясться во всем, о чем они просят. «Свобода одного больше, чем рабство троих», — прошептал он; ребенок таких родителей, как мы, не может процветать в России, останешься ты или уедешь; уходите, и мы сделаем все возможное, чтобы следовать; подписывай что-нибудь, уходи и живи для всех нас; если ты любишь меня, иди ….

«Это были тяжелые дни, все же», — наконец сказала она незнакомцу почти тоном воспоминаний.«Вы слишком молоды. Это были тяжелые дни, даже после смерти Сталина: все еще тяжелые».

«Преступник Гликман продолжает вам писать?» — спросил незнакомец с надменным пониманием.

«Он никогда не писал», — солгала она. «Как он мог писать, диссидент, живущий в условиях ограничений? Решение остаться во Франции было моим единственным».

Нарисуй себя в черный цвет, подумала она. делать все возможное, чтобы щадить тех, кто в их силах.

«Я ничего не слышала от Гликмана с тех пор, как приехала во Францию ​​более двадцати лет назад», — добавила она, набираясь мужества.«Косвенно я узнал, что он возмущен моим антисоветским поведением. Он больше не хотел меня знать. К тому времени, когда я оставил его, он внутренне уже хотел исправиться».

«Он не писал о вашем общем ребенке?»

«Он не писал, он не отправлял сообщения. Я вам это уже говорил».

«Где сейчас ваша дочь?»

«Не знаю».

«Вы получали от нее сообщения?»

«Конечно, нет. Я слышал только, что она поступила в государственный детский дом и получила другое имя.Я предполагаю, что она не знает, что я существую ».

Незнакомец снова ел одной рукой, в то время как другая держала блокнот. Он набил рот, немного жевал, затем запил свою еду пивом. Но высокомерная улыбка осталась

«А теперь мертв преступник Гликман», — объявил незнакомец, раскрывая свой маленький секрет. Он продолжил есть.

Внезапно Остракова пожелала, чтобы двадцать лет было двести. все смотрели на нее свысока, что она никогда не любила его, никогда не заботилась о нем, никогда не готовила для него или напивалась с ним изо дня в день в его однокомнатной ссылке, где они жили на благотворительность своих друзей, лишенные право работать, заниматься чем угодно, но только не заниматься музыкой и любовью, напиваться, гулять по лесу и быть убитым своими соседями.

«В следующий раз, когда я пойду в тюрьму или ты, они все равно заберут ее. Александра в любом случае лишена права», — сказал Гликман. «Но ты можешь спастись».

«Я решу, когда буду там», — ответила она.

«Решай сейчас».

«Когда я там».

Незнакомец отодвинул свою пустую тарелку и снова взял обеими руками гладкий французский блокнот. Он перевернул страницу, как будто приближаясь к новой главе.

«Теперь что касается вашей преступной дочери Александры», — объявил он через еду.

«Преступник?» прошептала она.

К ее удивлению, незнакомец читал новый каталог преступлений. Когда он это сделал, Остракова потеряла окончательный контроль над настоящим. Ее глаза были прикованы к мозаичному полу, и она заметила шелуху лангустина и крошки хлеба. Но ее мысли снова были в Московском суде, где повторялся ее собственный процесс. Если не ее, то Гликмана — но и не Гликмана. Тогда чей? Она вспомнила испытания, на которые они оба пришли как нежеланные зрители.Суды над друзьями, если только друзьями случайно: например, люди, которые поставили под сомнение абсолютное право властей; или поклонялись какому-то неприемлемому богу; или рисовал преступно абстрактные картины; или опубликовал поэмы о любви, представляющие политическую опасность. Болтливые посетители кафе превратились в издевательскую клоку государственной полиции; хлопанье столиков с вещами, треск железных дверей. В этот день за побег из Государственного детского дома на какой-то улице, столько месяцев исправительного заключения.В этот день за оскорбление органов государственной безопасности, еще столько месяцев, продленных за плохое поведение, а затем столько лет внутренней ссылки. Остракова почувствовала, как у нее перевернулся живот, и она подумала, что, возможно, она заболела. Она взяла стакан с чаем и увидела красные отметины на запястье. Незнакомец продолжил свое чтение, и она услышала, как ее дочери присудили еще два года за отказ устроиться на работу на фабрике «Что-то», Боже, помоги ей, а почему бы и нет? Где она это узнала? — недоверчиво спросила себя Остракова.Чему Гликман научил девочку за короткое время до того, как ее забрали у него, что запечатлело ее в его образце и свело на нет все усилия системы? Страх, ликование, изумление звенели в голове Остраковой, пока что-то из сказанного незнакомцем не заблокировало их.

«Я не слышала», — прошептала она спустя много лет. «Я немного расстроен. Пожалуйста, повторите то, что вы только что сказали».

Он повторил это снова, и она подняла глаза и уставилась на него, пытаясь вспомнить все уловки, от которых ее предупреждали, но их было слишком много, и она больше не была умной.У нее больше не было сообразительности Гликмана — если она когда-либо была — в том, чтобы читать их ложь и играть в их игры впереди них. Она знала только, что, чтобы спастись и воссоединиться с любимым Остраковым, она совершила величайший грех, величайший грех, который может совершить мать. Незнакомец начал ей угрожать, но на этот раз угроза казалась бессмысленной. В случае отказа от сотрудничества, — говорил он, — копия ее подписанного обязательства перед советскими властями попадет во французскую полицию.Копии ее двух бесполезных отчетов (составленных, как он хорошо знал, исключительно для того, чтобы держать разбойников в тайне) будут распространены среди выживших парижских эмигрантов — хотя, бог знает, в эти дни их было мало из из ! И все же, почему она должна подчиняться давлению, чтобы принять подарок такой неизмеримой ценности, когда каким-то необъяснимым актом милосердия этот человек, эта система давал ей шанс искупить себя и ее ребенка? ? Она знала, что ее ночные и ежедневные молитвы о прощении были услышаны, тысячи свечей, тысячи слез.Она заставила его сказать это в третий раз. Она заставила его оторвать блокнот от рыжего лица и увидела, что его слабый рот растянулся в полуулыбке и что, по идиотски, он, казалось, требует от нее отпущения грехов, даже когда он повторяет свой безумный, данный Богом вопрос.

«Если предположить, что было решено избавить Советский Союз от этого разрушительного и антиобщественного элемента, как бы вы хотели, чтобы ваша дочь Александра пошла по вашим стопам здесь, во Францию?»

В течение нескольких недель после этой встречи и во время всех сопровождающих ее тихих мероприятий — тайных визитов в советское посольство, заполнения форм, подписанных письменных показаний под присягой, Certificats d’hébergement, трудоемкого пути через сменяющие друг друга французские министерства — Остракова следила за своими действиями, как если бы они были чужими.Она часто молилась, но даже в своих молитвах она заняла конспиративную позицию, разделив их между несколькими русскими православными церквями, чтобы ни в одной из них не было видно, чтобы она страдала от чрезмерного нападения на благочестие. Некоторые из церквей представляли собой не более чем маленькие частные домики, разбросанные по 15-м и 16-м округам, с характерными крестами из фанеры с двойными чеканками и старыми промокшими от дождя русскими табличками на дверях с просьбой о дешевом жилье и инструкциями по игре на фортепиано. Она пошла и в Храм Русского Зарубежья, и в Храм Явления Пресвятой Богородицы, и в Храм св.Серафин Саровский. Она везде ходила. Она звонила в колокольчики, пока кто-нибудь не подошел, служанка или хрупкая женщина в черном; она дала им деньги, и они позволили ей присесть на влажном морозе перед иконами, зажженными свечами, и дышать густым благовонием до тех пор, пока она не напьется наполовину. Она дала обещания Всевышнему, она поблагодарила Его, она попросила у Него совета, она практически спросила Его, что Он сделал бы, если бы незнакомец подошел к Нему в подобных обстоятельствах, она напомнила Ему, что в любом случае она находилась под давлением, и они погубит ее, если она не послушается.Но в то же время ее неукротимый здравый смысл проявился, и она снова и снова спрашивала себя, почему она из всех людей, жена предателя Остракова, любовница диссидента Гликмана, мать — так ей было дано поверить — — о беспокойной и антиобщественной дочери, следует ли выделить такую ​​нетипичную снисходительность?

В советском посольстве, когда она подала свое первое официальное заявление, к ней относились с уважением, о котором она даже не могла даже мечтать, что не подходило ни для перебежчика и шпиона-отступника, ни для матери неукротимого восставшего из ада.Ей не приказывали резко в приемную, а проводили в комнату для допросов, где молодой и представительный чиновник проявил к ней положительно западную вежливость и даже помог ей, когда ее перо или мужество дрогнули, правильно сформулировать свое дело. .

И она никому не рассказала, даже самым близким, хотя ближайший к ней был не очень близко. Предупреждение рыжего человечка звучало в ее ушах днем ​​и ночью: любое неблагоразумие и ваша дочь не будет отпущена.

И в конце концов, к кому можно было обратиться, кроме Бога? За сводную сестру Валентину, которая жила в Лионе и была замужем за продавцом автомобилей? Сама мысль о том, что Остракова общалась с секретным чиновником из Москвы, заставила бы ее броситься за своей нюхательной солью.В кафе , Мария? средь бела дня Мария? Да, Валентина, и то, что он сказал, правда. У меня была внебрачная дочь от еврея.

Больше всего ее пугало ничто. Проходили недели; в посольстве ей сказали, что ее заявлению уделяется «повышенное внимание»; французские власти заверили ее, что Александра быстро получит французское гражданство. Рыжий незнакомец уговорил ее датировать рождение Александры задним числом, чтобы ее можно было представить как Остракову, а не как Гликман; он сказал, что французские власти сочтут это более приемлемым; и казалось, что они это сделали, хотя она ни разу даже не упомянула о существовании ребенка во время интервью по натурализации.Теперь, внезапно, больше не было форм, которые нужно было заполнять, больше не было препятствий, которые нужно было преодолевать, и Остракова ждала, не зная, чего она ждала. Чтобы вновь появился рыжий незнакомец? Его больше не было. Один омлет с ветчиной и картофельных фри, немного эльзасского пива, два куска хрустящего хлеба, по-видимому, удовлетворили все его потребности. Что он имел в виду по отношению к посольству, она не могла вообразить: он сказал ей явиться туда, и что они будут ждать ее; он был прав. Но когда она упомянула «вашего джентльмена», даже «вашего светловолосого крупного джентльмена, который впервые подошел ко мне», она встретила улыбающееся непонимание.

Таким образом, постепенно все, чего она ждала, перестало существовать. Сначала он был впереди нее, затем он был позади нее, и она не знала о его прохождении, ни о каком моменте исполнения. Александра уже приехала во Францию? Получил ее документы, переехал или ушел на землю? Остракова начала думать, что она могла это сделать. Погрязшая в новом и безутешном чувстве разочарования, она вглядывалась в лица молодых девушек на улице, гадая, как выглядит Александра. Возвращаясь домой, ее взгляд автоматически падал на коврик в надежде увидеть рукописную записку или пневматику : «Мама, это я.Я живу в таком-то отеле … «Телеграмма с номером рейса, который прибудет в Орли завтра, сегодня вечером; или это был не аэропорт Орли, а Шарль де Голль? Она не знала авиалиний, поэтому она приехала туристического агента, просто чтобы спросить. Это было и то, и другое. Она подумывала о том, чтобы потратить деньги на установку телефона, чтобы Александра могла ей позвонить. И все же, что, черт возьми, она ожидала после всех этих лет? С кем она никогда не была соединена? Желаемое переосмысление отношений, от которых она сознательно отвернулась, — с опозданием более чем на двадцать лет? — Я не имею на нее права, — сурово сказала себе Остракова, — у меня только долги и обязательства.Она спросила в посольстве, но они больше ничего не знали. По их словам, все формальности завершены. Это все, что они знали. А если бы Остракова хотела отправить дочери деньги? — лукаво спросила она — на проезд, например, на визу? — могут ли они дать ей адрес, офис, который ее найдет?

«Мы не почтовая служба», — сказали ей. Их новая зябкость испугала ее. Больше она не пошла.

После этого она снова забеспокоилась о нескольких грязных фотографиях, каждая из которых была одинаковой, которые ей дали прикрепить к анкетам.Фотографии были всем, что она когда-либо видела. Теперь ей хотелось сделать копии, но она никогда об этом не думала; по глупости она предполагала, что скоро встретит оригинал. Она не держала их в руке больше часа! Она поспешила с ними прямо из посольства в министерство, и к тому времени, когда она покинула министерство, фотографии уже прокладывали себе путь через другую бюрократию. Но она их изучила! Милорд, как она изучала эти фотографии, были ли они одинаковыми или нет! В метро, ​​в приемной Министерства, даже на тротуаре перед тем, как войти, она смотрела на безжизненное изображение своего ребенка, изо всех сил пытаясь увидеть в невыразительных серых тенях какой-то намек на мужчину, которого она имела. обожал.И не получается. До тех пор, всякий раз, когда она осмеливалась задаться вопросом, она всегда представляла черты лица Гликмана на растущем ребенке так же ясно, как на новорожденном. Казалось невозможным, чтобы такой энергичный человек не оставил свой отпечаток глубоко и навсегда. Однако Остракова ничего не увидела на этой фотографии Гликмана. Он носил свое еврейство как флаг. Это было частью его уединенной революции. Он не был православным, он даже не был религиозным, ему не нравилось тайное благочестие Остраковой почти так же сильно, как он не любил советскую бюрократию — но он одолжил ей щипцы, чтобы завить свои бакенбарды, как хасиды, просто чтобы сосредоточиться, как он это выразился. , антисемитизму властей.Но в лице на фотографии она не узнала ни капли его крови, ни малейшей искры его огня — хотя его огонь, по словам незнакомца, поразительно горел в ней.

«Если бы для этого снимка сфотографировали труп, — громко подумала Остракова в своей квартире, — я бы не удивилась». И этим прямым наблюдением она дала свое первое внешнее выражение растущему внутри нее сомнению.

Трудясь на складе, сидя в одиночестве в своей крохотной квартирке долгими вечерами, Остракова ломала голову над тем, кому она могла бы доверять; которые не потворствуют и не осуждают; кто будет заглядывать за углы маршрута, по которому она отправилась; прежде всего, тот, кто не будет говорить и таким образом потерпеть крушение — она ​​была в этом уверена — разрушит ее шансы на воссоединение с Александрой.Однажды ночью либо Бог, либо ее собственная устремленная память дали ей ответ: Генерал! — подумала она, садясь в постели и зажигая свет. Остраков ей про него рассказал! Он говорил, что эти эмигрантские группы — это катастрофа, и вы должны избегать их, как вредителя. Единственный, кому можно доверять, — это Владимир Генерал; он старый дьявол и бабник, но он мужчина, у него есть связи и он умеет держать язык за зубами.

Но Остраков сказал это лет двадцать назад, и даже старые генералы не бессмертны.А кроме того — Владимир кто? Она даже не знала его другого имени. Даже имя Владимир, — сказал ей Остраков, — он надел за военную службу; так как его настоящее имя было эстонским и не подходило для использования Красной Армией. Тем не менее на следующий день она спустилась в книжный магазин рядом с собором Святого Александра Невского, где часто можно было получить информацию о сокращающемся русском населении, и сделала свои первые запросы. У нее есть имя и даже номер телефона, но нет адреса.Телефон был отключен Генерал! — подумала она, садясь в постели и зажигая свет. Остраков ей про него рассказал! Он говорил, что эти эмигрантские группы — это катастрофа, и вы должны избегать их, как вредителя. Единственный, кому можно доверять, — это Владимир Генерал; он старый дьявол и бабник, но он мужчина, у него есть связи и он умеет держать язык за зубами.

Но Остраков сказал это лет двадцать назад, и даже старые генералы не бессмертны. А кроме того — Владимир кто? Она даже не знала его другого имени.Даже имя Владимир, — сказал ей Остраков, — он надел за военную службу; так как его настоящее имя было эстонским и не подходило для использования Красной Армией. Тем не менее на следующий день она спустилась в книжный магазин рядом с собором Святого Александра Невского, где часто можно было получить информацию о сокращающемся русском населении, и сделала свои первые запросы. У нее есть имя и даже номер телефона, но нет адреса. Телефон был отключен. Она пошла в почтовое отделение, уговорила помощников и наконец нашла телефонный справочник 1966 года, в котором перечислялось Движение за свободу Балтии, за которым следовал адрес на Монпарнасе.Она не была дурой. Она посмотрела адрес и нашла не менее четырех других организаций, перечисленных там же: Рижскую группу, Ассоциацию жертв советского империализма, Комитет сорока восьми за свободную Латвию, Таллиннский комитет свободы. Она хорошо помнила резкое мнение Остракова о таких телах, хотя он и заплатил за них свой долг. Тем не менее она пошла по указанному адресу и позвонила в звонок, и дом был похож на одну из ее маленьких церквей: причудливую и почти навсегда закрытую.В конце концов, дверь открыл старый белый русский, одетый в криво застегнутый кардиган, опираясь на трость и выглядя превосходно.

Они ушли, сказал он, указывая палкой на мощеную дорогу. Выехал. Законченный. — Одежда большего размера выводит их из бизнеса, — добавил он со смехом. Их слишком мало, слишком много групп, и они ссорятся, как дети. Неудивительно, что царь потерпел поражение! У старого Белого Русского были вставные зубы, которые не подходили по размеру, и тонкие волосы, наклеенные на его кожу головы, чтобы скрыть его облысение.

Но генерал? спросила она. Где был генерал? Был ли он еще жив, или он …?

Старый русский ухмыльнулся и спросил, бизнес ли это.

Ничего подобного, — лукаво сказала Остракова, вспомнив о репутации генерала развратником, и изобразила застенчивую женскую улыбку. Старый русский засмеялся, и у него стукнуло зубами. Он снова засмеялся и сказал: «О, генерал!» Затем он вернулся с адресом в Лондоне, с лиловым штампом на карточке и отдал ее ей.Он сказал, что генерал никогда не изменится; когда он попадет на Небеса, он будет преследовать ангелов и пытаться победить их, без вопросов. И в ту ночь, когда все соседи спали, Остракова села за стол своего покойного мужа и написала генералу с откровенностью, которую одинокие люди оставляют для посторонних, используя французский, а не русский язык как средство для большей отстраненности. Она рассказала ему о своей любви к Гликману и утешилась тем, что сам генерал любит женщин так же, как Гликман.Она сразу же призналась, что приехала во Францию ​​в качестве шпиона, и объяснила, как собрала два тривиальных отчета, которые были жалкой ценой ее свободы. Это было à contre-coeur, она сказала; — изобретательность и уклонение, — сказала она; ничего. Но отчеты существовали, как и ее подписанное обязательство, и они серьезно ограничивали ее свободу. Затем она рассказала ему о своей душе и о своих молитвах к Богу во всех русских церквях. По ее словам, с тех пор, как к ней подошел рыжеволосый незнакомец, ее дни стали нереальными; у нее было чувство, что ей отказывают в естественном объяснении ее жизни, даже если она должна быть болезненной.Она ничего не скрывала от него, потому что, какими бы виноватыми она ни была, они были связаны не с ее попытками вывезти Александру на Запад, а скорее с ее решением остаться в Париже и заботиться об Остракове до его смерти — после этого события. по ее словам, Советы все равно не позволят ей вернуться; она сама стала перебежчиком.

«Но, генерал, — писала она, — если бы мне сегодня вечером пришлось лично встретиться с моим Создателем и рассказать Ему то, что глубоко в моем сердце, я бы сказала Ему то, что сейчас говорю вам.Моя дочь Александра родилась от боли. Днями и ночами она боролась со мной, а я сопротивлялся ей. Даже в утробе она была ребенком своего отца. У меня не было времени любить ее; Я знал ее только как маленького еврейского воина, которого сделал ее отец. Но, генерал, я точно знаю: ребенок на фотографии не Гликман, и она не моя. Они кладут в гнездо не то яйцо, и хотя есть часть этой старухи, которая хотела бы быть обманутой, есть более сильная часть, которая ненавидит их за их уловки.»

Когда она закончила письмо, она немедленно запечатала его в конверт, чтобы она не прочитала его и не передумала. Затем она намеренно наклеила на него слишком много марок, как будто она зажгла свечу любовнику.

В течение следующих двух недель после публикации этого документа ничего не происходило, и, как ни странно, женщины молчание было для нее облегчением. После того, как шторм пришел в затишье, она сделала то немногое, что могла да — она ​​призналась в своих слабостях, в своих предательствах и в своем великом грехе — все остальное было в руках Бога и генерала.Нарушение работы французских почтовых служб ее не испугало. Она рассматривала это скорее как еще одно препятствие, которое тем, кто определял ее судьбу, пришлось бы преодолеть, если бы их воля была достаточно сильной. Она с удовольствием принялась за работу, и ее спина перестала беспокоить ее, что она восприняла как предзнаменование. Ей даже удалось снова стать философом. Так или иначе, сказала она себе; либо Александра была на Западе, и ей было лучше — если это действительно было Александрой — либо Александра была там, где она была раньше, и не хуже.Но постепенно другой частью себя она разглядела этот ложный оптимизм. Была и третья возможность, и она была наихудшей и постепенно она считала наиболее вероятной: а именно, что Александра использовалась для зловещих и, возможно, злых целей; что они каким-то образом принуждали ее, точно так же, как они заставляли Остракову, злоупотребляя человечностью и мужеством, которыми ее отец, Гликман, наделил ее. Итак, на четырнадцатую ночь Остракова заплакала и со слезами, текущими по ее лицу, прошла полпути через Париж в поисках церкви, любой церкви, которая была открыта, пока не пришла к собору св.Сам Александр Невский. Он был открыт. Стоя на коленях, она долгие часы молилась святому Иосифу, который, в конце концов, был отцом и защитником, и дал имя Гликману, даже если бы Гликман посмеялся над этой ассоциацией. И на следующий день после этих духовных усилий ее молитва была услышана. Пришло письмо. На нем не было штампа или штемпеля. Она добавила свой адрес на работе в качестве меры предосторожности, и письмо ждало ее там, когда она приехала, доставленное вручную, предположительно, ночью.Это было очень короткое письмо, в котором не было ни имени отправителя, ни его адреса. Он был без подписи. Как и ее собственный, он был написан на неестественном французском и написан от руки старым диктаторским почерком, который, как она сразу поняла, принадлежал генералу.

Мадам! — началось, как команда — Ваше письмо благополучно дошло до писателя. Очень скоро к вам приедет друг нашего дела. Он человек чести, и он представится, вручив вам вторую половину вложенной открытки.Я призываю вас никому не говорить по этому поводу, пока он не приедет. Он придет к вам на квартиру с восьми до десяти часов вечера. Он трижды позвонит в ваш дверной звонок. Он мне абсолютно доверяет. Полностью доверяйте ему, мадам, и мы сделаем все, чтобы вам помочь.

Даже в облегчении ее тайно развлекал мелодраматический тон писателя. Почему бы не доставить письмо прямо к ней на квартиру? она задавалась вопросом; и почему я должен чувствовать себя в большей безопасности, потому что он дает мне половину английской картинки? Ведь на открытке изображена часть площади Пикадилли-серкус, которая была разорвана, а не разрезана с нарочитой шероховатостью по диагонали.Сторона, на которой нужно было писать, была пустой.

К ее удивлению, в ту ночь прибыл посланник генерала.

Он трижды позвонил в звонок, как и было обещано в письме, но он, должно быть, знал, что она была в своей квартире — должно быть, смотрел, как она вошла, и свет включился — потому что все, что она слышала, было щелчком письма … коробка, щелчок намного громче, чем обычно, и когда она подошла к двери, она увидела кусок разорванной открытки, лежащей на циновке, той самой циновке, на которую она так часто смотрела, когда тосковала по словам о своей дочери Александре.Взяв ее, она побежала в спальню за своей Библией, где уже лежала ее собственная половина, и да, части совпали, Бог был на ее стороне, Святой Иосиф заступился за нее. (Но что за чушь, все-таки!) И когда она открыла ему дверь, он проскользнул мимо нее, как тень: маленький хобгоблин в черном пальто с бархатными петлями на воротнике, давая в нем вид оперного заговора. «Они прислали мне карлика, чтобы поймать великана», — была ее первая мысль. У него были изогнутые брови, морщинистое лицо и взъерошенные рожки черных волос над остроконечными ушами, которые он щипал ладошками перед зеркалом в холле, снимая шляпу — настолько яркую и комичную, что в другой раз Остракова посмеялся бы вслух над всей его жизнью, юмором и непочтительностью.

Но не сегодня вечером.

Этой ночью у него была сила тяжести, которая, как она сразу почувствовала, была для него необычной. Сегодня вечером, как занятой продавец, только что сошедший с самолета — у нее также было ощущение, что он был новичком в городе: его чистота, его атмосфера путешествующего налегка — сегодня вечером он хотел только заниматься бизнесом.

«Вы благополучно получили мое письмо, мадам?» Он говорил по-русски быстро, с эстонским акцентом.

«Я думала, что это письмо генерала», — ответила она, проявив — она ​​не могла спасти себя — определенную строгость по отношению к нему.

«Это я принес его ему», — серьезно сказал он. Он копался во внутреннем кармане, и у нее возникло ужасное предчувствие, что он, как большой русский, собирался достать гладкую черную записную книжку. Но вместо этого он вытащил фотографию, и одного взгляда было вполне достаточно: бледные блестящие черты лица, выражение, презирающее все женское начало, а не только ее собственное; внушение тоски, но не осмелившейся принять.

«Да, — сказала она. «Это незнакомец».

Увидев, что его счастье растет, она сразу поняла, что он был тем, кого Гликман и его друзья называли «одним из нас» — не обязательно евреем, но человеком с сердцем и мясом для него.С этого момента она мысленно называла его «волшебником». Она думала, что его карманы полны хитроумных уловок, а в его веселых глазах — капля магии.

Полночи, с такой интенсивностью, какой она не испытывала со времен Гликмана, она разговаривала с фокусником. Во-первых, она рассказала все это снова, заново переживая это заново, втайне удивившись, обнаружив, сколько всего она упустила из своего письма, которое маг, казалось, знал наизусть. Она объяснила ему свои чувства, свои слезы, свой ужасный внутренний беспорядок; она описала грубость своего вспотевшего мучителя.Он был таким неумелым , — повторяла она с удивлением, — как будто это был его первый раз, сказала она, — у него не было ни хитрости, ни уверенности. Так странно думать о дьяволе как о неуклюже! Она рассказала об омлете с ветчиной, фри, и эльзасском пиве, и он засмеялся; о ее ощущении, что он был человеком опасной робости и сдержанности, а вовсе не женским мужчиной, с которым маленький волшебник сердечно соглашался с ней, как будто он и рыжеволосый мужчина были уже хорошо знакомы.Она полностью доверяла магу, как и сказал ей генерал; она устала от подозрений. Она говорила, подумала она потом, так же откровенно, как когда-то говорила с Остраковым, когда они были молодыми любовниками в ее родном городе, в те ночи, когда они думали, что никогда больше не встретятся, сжимая друг друга в осаде, шепча на звук приближающегося пистолеты; или Гликману, пока они ждали удара в дверь, которая снова вернет его в тюрьму. Она говорила с его внимательным и понимающим взглядом, с его смехом, с страданием, которое она немедленно почувствовала, было лучшей стороной его неортодоксальной и, возможно, антисоциальной натуры.И постепенно, по мере того как она продолжала говорить, ее женский инстинкт подсказывал ей, что она питает в нем страсть — на этот раз не любовь, а острую и особую ненависть, которая придавала толчок и чувствительность каждому маленькому вопросу, который он задавал. Что или кого именно он ненавидел, она не могла сказать, но боялась за любого мужчину, будь то рыжеволосый незнакомец или кто-то еще, кто привлек огонь этого крошечного волшебника. Она вспоминала, что страсть Гликмана была всеобщей бессонной страстью против несправедливости, почти случайным образом фиксировавшейся на ряде симптомов, малых или больших.Но луч фокусника был единственным лучом, направленным на место, которое она не могла видеть.

В любом случае это факт, что к тому времени, когда волшебник ушел — милорд, подумала она, для нее уже почти пора было снова идти на работу! — Остракова рассказала ему все, что хотела рассказать, а волшебник в ответ пробудил в ней чувства, которые долгие годы, до этой ночи, принадлежали только ее прошлому. В оцепенении убирая тарелки и бутылки, она сумела, несмотря на всю сложность своих чувств по отношению к Александре, самой себе и двум ее мертвецам, рассмеяться над женской глупостью.

«А я даже не знаю его имени!» — сказала она вслух и насмешливо покачала головой. «Как мне связаться с вами?» она спросила. «Как я могу вас предупредить, если он вернется?»

Она не могла, ответил волшебник. Но если случится кризис, она должна написать генералу еще раз под его английским именем и по другому адресу. «Мистер Миллер», — серьезно сказал он, произнося это по-французски, и дал ей карточку с лондонским адресом, напечатанным от руки прописными буквами. «Но будьте осторожны», — предупредил он.«Вы должны косвенно говорить на вашем языке».

Весь этот день и еще много дней после этого Остракова хранила в памяти последний уходящий образ мага, когда он ускользал от нее и спускался по плохо освещенной лестнице. Его последний пылкий взгляд, напряженный, целеустремленный и возбужденный: «Я обещаю освободить вас. Спасибо, что призвали меня к оружию». Его маленькая белая рука, бегущая по широким перилам лестничной клетки, как носовой платок, махала из окна поезда, кружась в уменьшающемся круге прощания, пока не исчезла в темноте туннеля.

Авторские права © 1979 Дэвид Корнуэлл —Этот текст относится к альтернативному изданию kindle_edition.

искусство или искушение. Кого из классиков можно отнести к христианам

Андрей Карпов

Конечно, литература бывает любой. Любую мысль можно облечь в вид искусства. Автор может пожелать читателю только добра, а может попытаться причинить вред. Иллюстрации, созданные словом, не всегда соответствуют канонам эстетики: прекрасное можно показать уродливым, и наоборот.Часто моделируется не то, что действительно важно. Создаются модели, навязывающие ложные решения, способствующие духовной и нравственной деградации человека. Написанное не нужно читать. Вам следует держаться подальше от многих текстов. И все же современный человек должен читать.

Сегодня легко обойтись без чтения, так как есть кинотеатр, который, на первый взгляд, выполняет те же функции. Фильм, как и книга, моделирует ситуации. Однако диалог с фильмом менее индивидуален.Написанный текст оставляет детали нечитаемыми, и читатель придумывает их сам, уже в контексте личного рассказа. Книга дает больше возможностей для интерпретации, чем фильм. Процесс чтения регулируется самим человеком: что-то пропускается, что-то несколько раз перечитывается. Фильм не допускает таких вольностей. Поэтому пользы от книги намного больше: те модели, которые мы берем из книги, подходят нам более точно. Выводы, которые мы делаем по книге, гораздо полезнее.Книга учит меня жить лично, фильм способен дать только самые общие рецепты.

Можно не смотреть фильмы, а читать книги. Но разве можно не читать книги? Теоретически это тоже можно допустить. Но что это означает на практике? Человек, не читающий художественную литературу, не получает материала для моделирования ситуаций. Он будет действовать в соответствии с установленными личными привычками или «как все», то есть используя чужие модели. Довольно быстро он подойдет к ситуации, в которой обычные методы решения не сработают правильно.Человек, читающий книги, тоже может попасть в подобную «мину», для разминирования которой у него не будет подходящего решения. Но если он прочитал достаточно хороших книг, шансы не очень высоки.

Избавляет ли православная вера одну из проблем, связанных с отсутствием моделей жизненных ситуаций, которая может возникнуть в результате отказа от чтения художественной литературы? Другими словами, нужно ли еще читать книги православному человеку?

Ответ неоднозначный. Если развитие художественной литературы связано с усложнением жизни человека, то ее упрощение снижает объективную потребность в чтении.Истинная христианская жизнь проста. Человеку, земные потребности которого сведены к минимуму и который больше общается с Богом, чем с людьми, не нужны модели незнакомых ему ситуаций. Но скольким из нас удалось добиться такой жизни? Чтобы построить себя таким образом в современной цивилизации, нужно быть настоящим героем духа.

Допускается еще один вариант, когда нет нужды в чтении. Настоящая мудрость — видеть истинное положение вещей в любой ситуации. И тогда вам не нужна модель.Такой человек действует не по образцу, а единственно правильным для данной ситуации образом. Зачем ему тогда книги с их художественной литературой? Он читает открытую книгу жизни. Но такая мудрость граничит с ясновидением. Очевидно, что этот вариант также не может быть открытым для всех.

А простому и провидцу книги без надобности. Пусть каждый спросит себя, попадает ли он в одну из этих двух категорий. Если нет, то он уязвим. Не читая художественной литературы, он будет делать ошибки в жизни, некоторые из которых могут быть очень серьезными.Пострадать могут как окружающие, так и сам человек. Но есть и другой вариант, страхующий от ошибок: это полное подчинение себя воле духовно прозорливого человека, то есть послушание. Если вы будете принимать каждый шаг своего благословения, вы будете руководствоваться мудростью других, и вам не нужно будет самому становиться провидцем или использовать образцы, почерпнутые из книг. И снова вопрос: много ли православных христиан идут по этому пути?

Кроме того, следует отметить, что отказ от чтения художественной литературы не приближает человека ни к одному из трех описанных состояний.Хотя простой человек книг не читает, перестав читать, вы не найдете ни капли духовной простоты, потому что она в другом. С новичком еще проще: нужен наставник, а еще — решимость сделать свою волю своей. Чтение (или не чтение) — не проблема. О ясновидении сказать нечего. Это дано Богом.

Критики художественной литературы, я думаю, много читали. Они перестали испытывать острую потребность в этом, так как литература им уже многое дала, и они запаслись моделями для разных ситуаций.С таким багажом можно надолго прогуливать художественные тесты. Книги покажутся скучными, а чтение — пустым, бесполезным. В конце концов, интерес возникает, когда мы можем почерпнуть что-то новое из книги, чтобы понять себя и отношения между людьми. Есть еще такая проблема, что современная литература неглубокая. Значительный массив литературных текстов последнего времени представляет собой либо имитацию значений (эти тексты были созданы для коммерческого успеха, а значения вошли в текст только как технически необходимый элемент), либо прямое утверждение (которое указывает на нежелание или неспособность автора работа над текстом).Такие тексты явно ничего не могут дать духовно требовательному человеку. Оказывается, возникающие новые аспекты человеческих отношений не прорабатываются на уровне модели, а более фундаментальные вещи уже давно моделируются в классических текстах. А если вы читали классику, то больше ничего читать не надо.

Это ненужное чтение — результат обучения и чтения лучших произведений мировой и отечественной литературы. То есть речь идет о результате культурного процесса.Это «мне не нужно». А критики, заявляя о присущей ей от природы бесполезности художественной литературы, превращают ее в «бесполезность для всех».

Отношение к художественной литературе бесполезно (а значит, и плохо) создается не для того, кто уже прочитал все последующее, а для тех, кто еще не взял в руки лучшие литературные тексты. Им говорят: это не нужно. Не читай. Это только разовьет вашу привязанность к миру и, следовательно, отдалит вас от Христа.При этом мир никуда не исчезает. Те, кто верит критикам, все еще среди людей. Они попадают в море человеческих отношений, не зная о возможных ситуациях и их правильном или неправильном разрешении. Соответственно увеличивается вероятность того, что они будут действовать неправильно. Почему трудно общаться с некультурным человеком? Потому что он хуже себя чувствует по отношению к окружающим. Его действия корявые, он легко ранит и себя, и окружающих. Он легко может попирать добро: не по злому умыслу, а случайно.И он может уступить место злу, не осознавая его. Чтение правильных книг развивает в человеке чувствительность. Что в конечном итоге является частью духовного образования.

Мы приходим к следующему выводу: если человеку необходимо (или, скажем так, еще нужно) духовное образование, ему не обойтись без чтения художественной литературы.

Полный текст статьи на сайте.

Если до сего дня вы все время откладывали регулярное чтение христианской литературы, то для этого благодатного дела есть целых две причины.Сначала 14 марта — день православной книги … Праздник довольно молодой, введен 4 года назад. Но чтение для христианина — важная часть духовной работы. И вот настал другой день, чудесное время для духовных подвигов!

Самой важной книгой для христианина, несомненно, должно быть Священное Писание. Кроме того, это святоотеческие труды, жития святых. Кроме того, в последнее время на книжном рынке появилось много разных книг православных авторов.И, конечно же, нужно помнить, что не все они одинаково ценны. Среди этих книг есть совершенно неправославные по сути своей, есть такие, в которых подлинное православное учение смешано с оккультными или псевдонаучными идеями. У каждого человека есть свои любимые книги. По данным сайта lib.pravmir.ru мы предлагаем вам 10 самых читаемых современных книг, полезных в духовной работе.

1. — книга архимандрита Тихона Шевкунова. Опубликовано в 2011 году.Книга вызвала большой интерес у читающей публики. Итак, к октябрю 2012 года общий тираж книги составил один миллион сто тысяч экземпляров. Как сказал сам архимандрит Тихон: «Почти все рассказы, вошедшие в книгу, я рассказывал на проповедях. Все это часть нашей церковной жизни. «

2. — последнее произведение православного писателя Виктора Лихачева, скончавшегося в 2008 году. Писатель не успел закончить свою книгу, но надеялся, что каждый, кто ее прочитает, узнает в ней себя, почувствует эту безграничную любовь к России, ибо русская деревня, которую выкормил автор, впустит в свое сердце веру в Бога и надежду на то, что Ангелы, наши небесные покровители, никогда не покинут нас…

3. « Пролог учения на каждый день года» — Книга составлена ​​в 2007 году протоиереем Виктором Гурьевым. Пролог — это древнерусское собрание житий, которое берет свое начало из византийских ежемесячных отрывков, в которых жития святых устроена в соответствии с днями их церковной памяти. Кроме того, «Пролог» украшен понятными и часто занимательными отрывками из древних Патериконов, притчами, проникнутыми мыслями о покаянии, милосердии, христианской любви к ближнему, духовном совершенстве и спасении души.

4. «Отец Арсений» — эта книга, изданная неизвестным автором, наглядно показывает читателю торжество любви над злом, жизни над смертью. Отец Арсений — образ святого старца — ревностного молитвенника, трезвого, кроткого, всецело отдавшегося в руки Божьи. Первые издания разошлись по России и за рубежом и сделали книгу «Отец Арсений» одной из самых любимых в православном мире.

5. «Душа после смерти» (О.Серафима Роза) — наверное, нет такой книги, которая так ярко, доступно и понятно раскрывает посмертные переживания человека и дает представление об ангельском и потустороннем мире. Книга содержит двухтысячелетний опыт святых отцов. Публикация преследует двоякую цель: во-первых, с точки зрения православного учения о загробной жизни, дать объяснение современным «посмертным» экспериментам, вызвавшим такой интерес в некоторых религиозных и научных кругах; во-вторых, процитировать основные источники и тексты, содержащие православное учение о загробной жизни.

6. «Пасхальный красный» (Павлова Н.А.) — именно после этой книги автор получил широкую известность. Книге уже 11 лет, но она не утратила популярности. В нем рассказывается о трех оптинских новомучениках — иеромонахе Василии и монахах Ферапонте и Трофиме. Это трое совершенно разных людей, их пути к Богу были особенными. Удивительна подвижническая жизнь, многие читатели отмечают, что после этой книги сразу же хочется побывать в Оптиной пустыне.

7. «Кто услышит Линнет?» (Лихачев В.В.) — роман о Родине и русской душе. Он ведет читателя по дорогам российской провинции. Главный герой втянут в настоящие приключения: он несет чудотворную икону, уклоняясь от погони бандитов … А внутренне он проходит путь духовного роста: от неверия к вере, от растерянности к блаженному покою, от душевной слепоты и глухоты. к прозрению и слышанию чуда Божьего.

8. «Пути небесные» (Шмелев И.С.) — роман о судьбе инженера-скептика-позитивиста Виктора Алексеевича Вейденгаммера и верующей, кроткой и внутренне сильной послушницы монастыря Даринки, покинувшей монастырь, чтобы связать свою жизнь с Виктор Алексеевич. Через страдания и радость, таинственными и непостижимыми путями мирского разума эти герои приводятся к Источнику Жизни. Внутренний сюжет книги — «духовная борьба» со страстями и помыслами, искушениями и атаками темных сил.

9. «Начальник молчания» (Всеволод Филпиев) — книга адресована вечным вопросам — любви и ненависти, верности и предательству, правде и лжи. Герои книги решают эти вопросы по-разному, а иногда и неожиданно. Живое, насыщенное событиями повествование переносит читателя в события, происходящие зимой 2002 года в Москве и Северной Америке. Вместе с героями читатель попадает в Петербург 19 века и в исторические времена князей Бориса и Глеба.Рассказ-притча рассчитан на широкий круг читателей, и каждый волен интерпретировать ее по-своему.

10. «Нам осталось покаяние» (игумен Никон Воробьев) — письма, адресованные своим духовным чадам, мирянам и монахам. Отец Никон назидает, наставляет, призывает к покаянию и терпению, показывает, что нужно делать, какие мысли нужно хранить, утешает, учит правильно относиться к скорбям: «Отцы давно сказали о наших временах, что люди будут спасены только скорбями и болезнями.Здоровые и счастливые забывают о Боге, о будущей жизни: они живут так, как будто будут жить на земле вечно и никогда не умрут. А горести и болезни заставляют человека оторваться от земных интересов и обратиться к Богу … Спасите свои души покаянием, терпением и смирением. «

Приятного чтения!

Молитва перед чтением духовных книг:

Господь Иисус Христос, открой глаза моему сердцу, чтобы, когда я слышу Твое Слово, я мог понять его и исполнить Твою волю.Не скрывай от меня заповедей Твоих, но открой глаза мои, чтобы я уразумел чудеса закона Твоего. Расскажи мне неизведанное и тайну Твоей мудрости! Я верю в Тебя, мой Бог, и верю, что Ты просветишь мой разум и смысл светом своего разума, и что тогда я не только прочитаю написанное, но и исполню это. Сделайте так, чтобы я читал не жития святых и Твое Слово, но для обновления и просвещения, и для святости, и для спасения души, и для наследия вечной жизни.Для Тебя, Господь, просвещение лежащих во тьме и от Тебя — это всякий добрый дар и каждый совершенный дар. Аминь.

Вероника Вяткина

Современный читатель находится в странном положении. Казалось бы — издательский бум. Вы заходите в книжный магазин, и глаза разбегаются от обилия обложек. Но как только вы открываете книгу наугад, вы сразу сталкиваетесь с такой фразой или сценой, что пропадает желание читать. Как быть верующим? Каких авторов выбрать, какие книги искать? Или вообще ничего не читал, кроме Евангелия? Мы попросили известных писателей и священников обсудить эту проблему.Публикуем самые интересные ответы.

Серафим Саровский сказки читал?

Иногда можно услышать такое мнение: раз художественная литература изображает страсти, то читать ее не стоит … Может ли настоящее произведение искусства быть опасным для души?
Юрий Архипов, кандидат филологических наук, литературовед, публицист:
— Это индивидуально. Например, великий князь Сергей Александрович запретил своей жене Елизавете Федоровне читать Достоевского, считая ее недостаточно сильной, чтобы соприкоснуться с тем адом в человеческой душе и теми ужасами, которые описывает Достоевский.В то же время он всячески поощрял ее интерес к Пушкину.
Сцены из «Евгения Онегина» даже ставились при дворе более ста лет назад, царь Николай Александрович играл Онегина, а Елизавета Федоровна играла Татьяну.

Олеся Николаева, поэт, преподаватель Литературного института, автор известного романа «Менэ, Текел, Фарес», публицистической книги «Православие и свобода»:
— У меня такое глубокое убеждение, выдержанное десятилетиями, что настоящая литература не противоречит православному мировоззрению.
Если суждено понять «психическую полезность» чтения, то с Достоевским неизбежно можно иметь дело последовательно — зачем читать эти рассказы об убийстве старушек? А с Пушкиным — почему он прославлял мстительного Сильвио? А чему хорошему мы можем научиться у героев Гоголя — Собакевича, Чичикова и Коробочки?
Таким образом, шаг за шагом Православие может быть сужено до размеров небольшого гетто, ограниченного разрешением читать только назидательные популярные брошюры (некоторые из которых — я не отрицаю — очень необходимы) и идеологически цензурированные произведения. искусства «с режиссурой» автора.Но Православие — это не «направление» и все же не идеология par excellence. Даже в Евангелии мы находим некий «художественный избыток»: Христос проповедует языком притч, то есть языком художественных образов, языком искусства.
Мне кажется, что «православие» — это все, что свидетельствует нам о человеке, поставленном перед истиной, даже если он отвернется от нее; о человеке, который несет в себе образ Божий, даже если этот образ в нем искажен.

Михаил Дунаев, профессор Московской духовной академии, историк литературы, автор 7-томного труда «Православие и русская литература»:
— Некоторые люди в порыве благочестия готовы видеть что-то неприемлемое для себя во всем, вплоть до нашей классики. Я много раз слышал, как говорят: зачем нам читать художественную литературу, она погружает нас в мир греха. Да что, Достоевский, лучше почитайте святых отцов!
Но, как правило, те, кто не хочет читать Достоевского, тоже не очень-то читают святых отцов.В негативном отношении к литературе есть гордость: мол, я уже выше этого, и непонимание того, что культура нужна человеку, в теле, душе и духе человека. Отклонение в любую сторону не принесет ничего хорошего.
Распространенное заблуждение состоит в том, что искусство — это удовлетворение духовных потребностей. Мы получаем пищу для духа в Таинствах Церкви ниоткуда. Но этические и эстетические переживания также необходимы человеку.

— Всем нам было бы хорошо помнить слова апостола Павла: «Между вами должны быть разногласия.«Не путайте художественную литературу с прямой проповедью. Художественная литература — это область косвенного выражения. И часто — парадоксальный эффект.
В нашей стране часто царит фарисейская строгость по отношению к свободным« искусствам ». Их считают почти проявление ереси. Монашеские уставы стремятся навязать мирянам. Преподобному Серафиму не требовалось ничего, кроме камня для молитвы. Но есть определенные этапы в развитии личности. Разве Серафим Саровский не слушал русский язык сказки, песни, сложенные «красным слогом» жития святых в детстве?
А некоторые святые сохраняли интерес к художественной литературе до глубокой старости.

— Кто именно?

— Старца Варсонофия Оптинского обычно вызывают сразу. В общем, оптинские старцы.

— Святой Филарет Московский в возрасте 46 лет обменялся поэтическими посланиями с Пушкиным. Игнатий Брячанинов долгое время, учась в инженерном училище, был ярым читателем (и поклонником того же Пушкина, с которым общался лично). И это отражено в его произведениях, в его прозе, в его свободе владения русским словом.

Не читайте все до конца

Современные авторы изображают грех с невиданной откровенностью. Следует ли православному читателю избегать из-за этого современной литературы? Например, один из моих верующих знакомых говорит об известном латиноамериканском писателе: я люблю его, но читать не буду. Мол, ты это читаешь, а потом надо в этом раскаяться.
иерей Алексий Уминский, настоятель храма Живоначальной Троицы в Хохлах, исповедник св.Владимирская гимназия, ведущая телепрограммы «Православная энциклопедия»:
— Внутренний критерий определил апостол Павел: «Мне все позволительно, но не все полезно». Крутой человек просто не дочитает до конца плохую книгу. Каждый человек должен руководствоваться внутренней цензурой: что-то отвергать, к чему-то относиться осторожно, что-то бесстрашно принимать.

— Читать или не читать ту или иную книгу, человек сам решает в глубине своей совести, своей души, своей воли.
Что касается модного в наши дни латиноамериканского романа, я думаю, что он сочетает в себе католические традиции в их несколько возвышенной версии с местными полуязыческими или просто языческими тенденциями. Пьяное отношение католиков ко Христу, чрезмерная чувственность в вере нашли в Латинской Америке более благодатную почву, чем даже в Испании.
Триумфальное шествие латиноамериканского романа объясняется потребностью публики в экзотике. И тот факт, что определенные повествовательные модели в Европе со временем стерлись.Нам сложно представить, но русский писатель номер один в Европе — Айтматов. По тем же причинам. Сочетание модернистских тенденций с местной мифологией привлекает скучающего читателя на Западе (а отчасти и в нашей стране). Вдобавок у Кортасара Маркеса довольно уверенное и сильное письмо.

— Согласитесь со мной или нет, но на современную литературу смотрю мрачно. Есть отдельные явления, но в целом уровень современной литературы низкий. Ведь мы поставили высокий уровень — живем в России, со своей классикой.Поэтому все современные писатели находятся в очень тяжелом положении. В 60-70-е годы был фурор в литературе — «деревенские заводчики» Астафьев, Распутин, Белов. Но сейчас уже не бывает, что выходит какая-то работа и все понимают: это событие … Их линия как-то померкла. Некоторые погибли: Можаев, Астафьев. Другие, возможно, займутся чем-нибудь другим, но пока так, что книга выходит и все ахают, такого нет.
Есть еще одна линия: она идет из шестидесятых и в конечном итоге приходит к постмодернизму.Теперь вы видите, что это примитивно. Было время, когда на вопрос «Сколько будет дважды два?» ответил: «А сколько партия учит?» А потом, скажем, подошел Евтушенко и стал громко кричать: дважды два — четыре! пять пять — двадцать пять! Тогда это казалось новым и оригинальным. И теперь ясно, что постмодернистам нечего сказать. И вот они трюки проделывают.
Здесь режиссер поставил «Чайку» Чехова, да так, что у него на сцене настоящее озеро, а в газетах пишут, сколько воды туда вылили и сколько денег на это потратили.А в шекспировском театре вообще не было декораций, висели вывески: «Королевский замок» и так далее. Публика разберется в этом сама. Когда есть что сказать, ничего внешнего не нужно.
А читаешь, скажем, Виктора Ерофеева, и видишь: пусто. Пелевин более серьезен, он самый талантливый среди постмодернистов. Но что он говорит?
Любой художник, хочет он того или нет, предлагает свою систему ценностей, настраивает человека на свое видение мира.Пушкин открыл русскому народу русскую природу. До него русский человек не понимал, что русская природа прекрасна. Сходите в любую картинную галерею: что пишут пейзажисты? До середины 19 века даже русская природа изображалась как бы итальянской.
Литература ведет читателя по тропе. Парадоксальный пример — тургеневские девушки. Толстой говорит: Тургеневских девушек не было, Тургенев их придумал, и они продолжали жить. И мы пошли по определенному пути.Вера Засулич и Софья Перовская — тоже тургеневские девушки. Поэтому к любому литературному явлению всегда нужно опасаться, нужно задать писателю вопрос: куда вы меня ведете? Потому что красота тоже может служить дьяволу. Некоторые люди никак не могут с этим согласиться, но это так.
Мы странствуем по жизни. Есть такой святоотеческий образ — море жизни. Или образ леса, как у Данте. Вы можете заблудиться, если будете использовать только свои эмоциональные, эстетические предпочтения. Чтобы сориентироваться, вам нужно что-то, что выше ваших предпочтений.То, что исходит не от желаний человека, а от Бога. Эти ориентиры для православного человека дает православная вера.
Это то, к чему ведет Пелевин? Он говорит: мир — это анекдот, который сказал себе Бог. Как ни крути, это гибельный путь.
Или Улицкая … Я наткнулась на ее интервью в одной газете, и она там говорит, что «у нее есть претензии к апостолу Павлу», что, мол, он сказал много всякой чепухи. Извините, но я не буду читать эту даму.
Иногда говорят, что искусство не может быть проверено катехизисом. Конечно, катехизис не определяет художественный уровень. Но катехизис помогает сориентироваться, куда вас ведут.

— Как вы относитесь к так называемой развлекательной литературе? Вы сами читаете научную фантастику или детективы? Может ли православный позволить себе легкое чтение? Или это противоречит серьезному отношению к жизни?

— Вульгарность нельзя допускать, а простоту можно.Мы иногда едим лепешку, хотя гречневой каши с солеными огурцами хватает для поддержания сил. Некоторые осуждали отца Александра Шмемана за его любовь к чтению Агаты Кристи. Почему? Замечательные сыщики! Отец Александр от этого чтения не стал менее благоговейным, менее духовным.

Чтение приключенческой литературы — детективных рассказов, приключенческих рассказов и рассказов о путешествиях — может быть внутренней потребностью. Но только до определенного возраста

— я абсолютно не умею читать детективы.Сейчас это скучно, но я очень хорошо помню, как в детстве читал Конан Дойля или Дюма с фонариком под одеялом, и мачеха поймала меня ночью. То есть в моем развитии был какой-то этап, когда это была внутренняя потребность.
У Томаса Бернхардта, недавно умершего классика австрийской литературы, есть роман под названием «Корректура». Это роман о композиторе, который в юности с жадным любопытством пытается овладеть всем наследием музыкальной культуры Европы, а с годами «отсеивает» одного за другим композиторов.Последняя строчка романа буквально звучит так: «Моцарт. Вам еще что-нибудь нужно? «
Я давно заметил, что нечто подобное происходит и со мной. Например, пирамида русской поэзии построена для меня вот так. Пушкин. Под ним Лермонтов, Тютчев. Под ними Блок, Есенин, Хлебников. Потом. знаменитая четверка — Ахматова, Цветаева, Мандельштам, Пастернак, далее — Боратынский, Анненский, Маяковский, Заболоцкий, Клюев и т. д. Теперь я замечаю, что действительно, без которого я никак не могу жить, это Пушкин.А остальное беру просмотреть, чтобы что-то запомнить, с чем-то сравнить. Это моя работа. Но упорной внутренней потребности в перечитывании одного из них больше нет.
И в этом прогоне, я надеюсь, есть способ сделать следующий шаг. Я все больше читаю духовную литературу. Отцы церкви, современное богословие (в широком смысле — XX век). Раньше мы были ограничены в своих возможностях, покупали у букинистов Флоренский, Бердяев и так далее, но такие явления, как Ильин, Флоровский, Лосский младший были отрезаны от нас.Архимандрит Кирилл (Зайцев) был вообще фигурой неизвестной.
Моцарт уже писал музыку в возрасте семи лет; он сразу перескочил на несколько ступеней в своем развитии. И многие из наших святых очень рано добились больших успехов в духовном развитии. Но все же я не могу представить детство Серафима Саровского без сказок.

— Я твердо убежден, что «серьезная» литература не должна быть скучной. Но тогда это очень увлекательное занятие: от хорошего дела невозможно оторваться, и только духовное и художественное богатство текста (как это может быть с Библией или с произведениями святых отцов) может положите конец слишком долгим часам чтения.
Теперь о «серьезном» отношении к жизни. На самом деле настоящий юмор всегда очень серьезен. Иногда он балансирует над ужасной пропастью, показывая разницу между человеческим притязанием и подлинностью, маской и лицом: гордый, льстивый, тщеславный, высокомерный, жадный человек тоже смешон. «Вы говорите:« Я богат, я стал богатым и ни в чем не имею нужды », но вы не знаете, насколько вы несчастны, и несчастны, и бедны, и слепы, и наготы» (Откр. 3:17) . Иногда смех о том, что наши попытки быть важной и нерушимой причиной, более отрезвляет и исцеляет, чем грозное осуждение и морализаторское назидание.

«Скажи что-нибудь по-русски»

Какие современные произведения вы считаете если не великими, то хотя бы настоящей литературой?

— Задайте вопрос: какую современную художественную литературу я хотел бы порадовать своих друзей? Это очень точный способ определения стоимости книги. Итак, я хотел бы подарить им новое десятитомное издание Фазиля Искандера, и, даже положив эти книги на стол, я не удержался, чтобы не открыть и прочитать что-то вслух. Я бы пожертвовал только что вышедшие романы Александра Терехова и Михаила Бутова.Я бы подарила монахине Н. «Дерзай, доченька» чудесную книгу (правда, подарила родным без сослагательного наклонения). Я бы подарил книги стихов Олега Чухонцева, Юрия Кублановского, Светланы Кековой … Я бы, конечно, никому не отдам, а тем, кто разбирается в литературе, имеет к ней вкус и сможет ее все оценить. . Было бы ощущение, что я передаю что-то очень ценное в их владение.
В современной литературе, на мой взгляд, главным стал жанр нехудожественной литературы — жанр нехудожественной сказки, где автора практически невозможно отличить от героя.Меня потрясла книга воспоминаний об Ахматовой и Мандельштаме, написанная несколько лет назад Эммой Герштейн.

— С большим удовольствием прочитал роман Чудакова, отмеченный многими: «На старые ступеньки опускается дымка». Это своеобразное чудо. Такой тяжеловесный литературный критик, для которого мне никогда не удавалось освоить более двух-трех страниц, вдруг открывает нам прозу душевную, очаровательную и меткую.
Воспоминания Татьяны Глушковой о послевоенном периоде удивительны.И воспоминания эмигрантки Аллы Кторовой с ее трепетным отношением к православным бабушкам. Я тоже стала прихожанкой благодаря бабушке. И я помню, как велика была роль бабушек, выросших до революции. Истина была очевидна во всем их поведении, в их отношении к Церкви, в их знании всего служения наизусть. Я расписался за бабушку с пяти лет, но она могла объяснить мне любое место службы. И это то, что есть у Кторовой: мерцание православного света, скрытого в постсталинской Москве.В то же время прекрасный язык.
Опять два романа потомков Боратынских. «Канун восьмого дня» Ольги Ильиной — это описание русских смут 17-го года глазами православной знатной барышни. Ей, как и многим людям того времени, с раннего детства внушалось ощущение, что жизнь — это стойка перед Богом. И это вело ее по жизни … И роман ее сына Бориса Ильина «Зеленая линия» — о встрече на Эльбе. Он воевал на стороне Америки и встречался со своими соотечественниками в момент победы над Германией.

— Я бы порекомендовал документальный роман Виктора Николаева «Живые в помощи» — про Афганистан. Конечно, он дает очень страшную картину. Николаев — офицер, прошел через многие испытания. В конце концов он стал православным. Он, конечно, не совсем профессиональный писатель, но, несомненно, очень одаренный.

— Что вы лично ищете в произведении искусства?

— Расширение вашего существа. И во многом признание.Конечно, мы не можем ничему научиться (кроме чисто информационных, познавательных вещей) из того, что Сам Господь не вложил в наши души. Но это знание спит в глубине души. Художественная литература помогает ему проснуться. Это несравненное чудо …
Самый свежий пример — роман Ильиной (Боратынской) «Канун восьмого дня». Самый первый абзац стал для меня откровением … Как и любой филолог, в глубине души я — прозаик-неудачник. Естественно, я долго и часто думал о своем автобиографическом сочинении.Я бы начал с одного полумистического переживания, когда мое сознание проснулось. В трехлетнем возрасте я был где-то на даче на берегу Клязьмы. Голоса женщин, стирающих белье, птиц на раннем солнце. Тогда родилось изумление перед миром, перед его загадкой … И именно с этого чувства и описания Ольга Ильина начинает свой роман.
Такие подарки случаются каждый раз при контакте с любой по-настоящему успешной прозой.

— Ольга Ильина жива?
— Нет, она умерла в 1991 году в США.Но она прожила почти 100 лет. А сама стала одной из героинь известного романа Торнтона Уайлдера «День восьмой». Многие наши аристократы, люди с отменным вкусом, выжили в эмиграции, открыв модельные агентства, швейные мастерские и т. Д. Ольга Ильина также была одной из аристократических портних. Торнтон Уайлдер был впечатлен ее миссией православного человека на Западе. Там она стала носительницей русской идеи. Приведу цитату из романа. Один из молодых людей, американец, спрашивает ее: «Скажи что-нибудь по-русски.«Она остановилась, пристально глядя на него, а затем заговорила на языке, которого не было в его ухе. Он слушал, как завороженный.« Что вы сказали, мисс? »-« Я сказал: Джордж, вы молоды, но ваше сердце не счастлив, потому что вы еще не нашли работу, которая должна стать работой всей вашей жизни, но вы найдете его и будете служить ему верой и правдой, честно и бесстрашно. Бог поставил перед каждым из людей одну главную задачу. Мне кажется, что тот, который вам предстоит решить, потребует много мужества, много выносливости, ваш путь будет нелегким, но вы победите.«А затем она объясняет разницу между русскими и американцами. Она говорит, что американцы думают исключительно о себе, о собственном личном успехе и, поскольку это возможно в условиях их родины, они гордятся и своей родиной. Русские думают. в первую очередь о генерале, о Родине и служении ей, даже если они недовольны, они не могут устроить свою судьбу на одной Родине. Это точно сказано. Здесь нет ничего нового, все известно.Но самое удивительное, что он поражает одного из крупнейших писателей Америки. Он пишет о ней с явным восхищением.

— Что дает нам искусство? Реальный жизненный опыт — если честно читать. Недавно один человек сказал мне: это все ерунда, что нужно хорошо относиться к людям, каждый эгоист, каждый сам за себя. Я, говорит, не верю людям, я верю только в Бога. Я ему отвечаю: но Бог сказал, что нужно любить ближнего. Нет, говорит, это чушь, нельзя любить.Я чувствовал, что у него просто нет опыта любви — поэтому он не понимает, что значит любить. И даже самая большая заповедь остается для человека пустой.
Мы поймем любую мысль, только если она накладывается на наш опыт. Он говорит: «Не убий». Здесь, конечно, лучше не иметь собственного опыта. Достаточно по-настоящему прочитать «Преступление и наказание», испытать это на себе, чтобы понять: убийство вызывает такой ад внутри … Даже страшно читать, это такое ужасное состояние.Я считаю, что русская литература дает человеку необычайно много, в том числе и правильное осмысление негативного опыта.
Михайловский был отчасти прав, когда говорил о Достоевском: «жестокий талант». Но если человек искренне читает Достоевского, он лучше понимает святых отцов. И человек, защищающий себя от сферы культуры, духовной жизни, тоже не поймет святых отцов — потому что для него это будет просто набор скучных учений.

— А может, на собственном опыте разберется?
— У кого-то собственный опыт ограничен.Литература содержит такие знания о жизни, которые физически не накопить ни один человек.
Считаю, что нужно ориентироваться на классику. А в современной литературе, помимо художественного уровня, ищите подлинно православное содержание. Если этого нет в современной литературе, можно полностью удовлетвориться Достоевским. Пушкин, Тютчев, Чехов и Лев Николаевич Толстой.

— Полезно ли читателю заранее знать мировоззрение писателя?

— Я считаю, что это лишнее, потому что лишает человека возможности непосредственного восприятия.Бывает, что канонически не вполне последовательные вещи несут в себе удивительно мощный положительный православный заряд. Примером может служить трилогия Владимира Личутина «Раскол». Бывает, и наоборот — они рекомендуют вещи, которые на самом деле глубоко ошибочны, хотя и религиозны по теме. Самый свежий пример — фильм Гибсона. Меня поразило, что некоторые известные священнослужители высказались в пользу фильма. Люди совершенно не понимают, что любой натуралистический образ — это нарочитый демонизм. Если мир лежит во зле и если человек не просвещает этот мир, а пытается низвести Божественное до земного, как в этом фильме, то он захвачен этим злом.

Все то же самое, только вместо лошади — «Мерседес»

Литература 19 века не пишет о наших проблемах. Ты согласен?

— Глупость! Реалии действительно несколько иные, но проблемы те же. Абсолютно!
Поэтому сейчас растет преступность среди молодежи? Не только по социальным причинам. Но еще и потому, что молодежь сейчас кричит со всех сторон: смысл жизни — удовольствие. Об этом рассказывает давний, давно пережеванный роман «Герой нашего времени»! Кто такой Печорин? Печорин — человек, начавший «с неистовой погони за удовольствиями».«Но удовольствия быстро утомляют человека. Требуются все более острые и новые ощущения — перед преступлением. К чему приходит Печорин? К удовольствию мучить других … Это не о нас? О нас. Ну это другое Дело в том, что у Казбича украли лошадь, а теперь 600-й мерседес. Но проблема та же.
Бери «Мертвые души», второй том, княжеская речь. Так читается сегодняшняя редакция!

— Вы должны понимать, что художественная литература — это не физиологические зарисовки дня. Она какой-то свет вечности. Кроме того, не стоит преувеличивать происходящие с нами изменения.Они довольно поверхностны. Постоянная гораздо важнее. А современные явления можно и нужно освещать с точки зрения вечности.
В наше время возрастает значение «света с Востока», православных ценностей и традиций. Этот свет привлекает самых чутких писателей Запада. Об этом свидетельствует, в частности, мой опыт общения с ведущими немецкими писателями, причем разных поколений. За последние пятнадцать лет, когда у меня появилась возможность свободно путешествовать по Германии и общаться с ними, я заметил в них — иногда поразительное — изменение отношения не только к России, но и к Русской Православной Церкви.Никто в Германии не расспрашивал меня так подробно о преподобномученице великой княгине Елисавете Федоровне, как об одном из лидеров немецкой прозы, восьмидесятилетнем Мартине Вальзере, пятнадцать лет назад ушедшем в «левые» социал-демократы. и теперь признанный всей Германией (и освистанный немецкой прессой) «реакционер» — это консерватор. А шестидесятилетний Петер Хандке, в прошлом скептик-авангардист, выразил желание приехать в Россию и встретиться с Валентином Распутиным, потому что его поразил немеркнущий христианский свет, который он обнаружил в «Прощании с Матерой».Другой известный немецкий писатель, удостоенный множества наград, пятидесятилетний Мартин Мозебах из Франкфурта, на моих глазах прошел путь от католиков — через старокатоликов — к православным христианам. И теперь он только колеблется, ехать ли по воскресеньям в греческую, сербскую или русскую православные церкви, которые есть в его родном городе.
Все это отражено в их работе? Предположительно он его находит. Только, повторяю, дух искусства, как и дух вообще, неуловим. Это легче почувствовать, чем определить.Надо терпеливо ждать, надеяться и любить.

Записали Леонид ВИНОГРАДОВ и Юлия ДАНИЛОВА
Фото Вячеслава ЛАГУТКИНА

19.1. Какие книги должны быть у верующего православного христианина?

— Библия, Закон Божий, православный молитвенник, толкование Святого Евангелия, жития святых и книги, содержащие святоотеческие наставления в христианской жизни.

Христианин должен углубить свое знание веры.Читая подвижнические и догматические творения святых отцов, он соприкасается с глубиной веры, которую святые приобрели в своей подвижнической жизни.

19.2. В какой литературе вы можете прочитать о десяти заповедях?

— Подробное объяснение десяти заповедей дано в Законе Божьем (составитель протоиерей Серафим Слободской).

19.3. Какую книгу купить, чтобы правильно поститься?

— В церковных магазинах много книг, рассказывающих обо всех сторонах христианской жизни: о посте, молитве, таинствах.Если человек впервые постится, желательно посоветоваться со священником.

19.4. Какую книгу нужно купить, чтобы понять службу в храме?

— Закон Божий, составленный протоиереем Серафимом Слободским, содержит подробное объяснение богослужений Православной Церкви. Вы также можете прочитать книгу епископа Виссариона (Нечаева) «Толкование Божественной литургии». В церковных лавках можно найти много других книг, объясняющих службы ежедневного цикла: «Божественная литургия» протоиерея.Алексий Уминский, второй том издания «Православие» митр. Илариона (Алфеева), «Православное богослужение: иллюстрированная энциклопедия для всей семьи» протоиерей. Михаил Браверман.

— В начале воцерковления следует прочитать Закон Божий, Евангелие, жития святых, наставления о духовной жизни. Полезно читать книги, укрепляющие вашу веру. Для верующего, особенно человека, который начинает становиться христианином, необходимо не только познакомиться с христианством, но и попытаться глубоко изучить его, чтобы четко знать, во что, почему и почему он верит? В противном случае вера останется на уровне стереотипов, порой весьма далеких от истинного христианства.

— Дело не в том, у кого была взята Библия, а в том, что в ней напечатано. Подавляющее большинство протестантских Библий на русском языке напечатано из синодального издания XIX века, о чем свидетельствует надпись на обратной стороне титульного листа. Если есть такая надпись, ее можно прочитать без смущения. Другое дело бесплатные или современные переводы Библии или отдельных библейских книг (например, «Слово жизни»), а также Библии с комментариями.Естественно, протестанты комментируют Слово Божье со своих еретических позиций.

— Сначала вам нужно помолиться Богу, чтобы Он направил разум на понимание Священного Писания. Полезно прочитать толкование Священного Писания святыми отцами. Не довольствуйтесь простым чтением Евангелия, но постарайтесь жить по нему. Святые отцы советуют читать Евангелие каждый день, даже если времени мало, все равно следует попробовать прочитать одну главу.

— Можно придерживаться того порядка чтения, который соблюдается во время богослужения.Он занесен в календарь Православной церкви на каждый день. В издательстве Библии Московского Патриархата в конце Ветхого Завета есть указатель ветхозаветных чтений, а в конце Нового Завета — указатель Евангельских и апостольских чтений.

В настоящее время во многих православных приходах действуют кружки по изучению Священного Писания.

19.10. Что, если не все, что вы читаете в Библии, ясно?

— Чтобы правильно понимать Библию, необходимо читать книги с ее толкованием, наличие которых можно найти в церковных магазинах и приходских библиотеках.Изучение библейской истории можно начать с Закона Божьего, составленного протоиереем Серафимом Слободским, или с детской Библии. Во многих церквях есть воскресные школы с группами для взрослых и детей, изучающих историю Библии. И, конечно же, нужно смиренно молиться Богу, чтобы Он заслужил услышать и исполнить Свое слово.

— Чтение Евангелия, Апостольских Деяний и Апостольских Посланий, Псалмов добавлено к ежедневному молитвенному правилу во время поста.

— Православие не закрывает мир от человека, а открывает его во всем его многообразии через призму православного мировоззрения.Конечно, можно почитать хорошую светскую литературу, историческую, научную. Следует избегать только тех композиций, которые возбуждают низменные страсти, лишают душу покоя и радости.

19,13. При чтении Псалтири есть места, где говорится о врагах. Какие враги имеются в виду?

— Это невидимые враги — хитрые нечисти, которые грешными помыслами вредят людям и толкают людей на грехи.

19.14. Что делать с неправославной литературой?

— К неправославной литературе нужно подходить разумно.«Нам будет стыдно, если мы будем знать, как отказаться от пищи, вредной для тела, и не иметь различения в познании, которое питает нашу душу, и позволить добру и злу приходить к ней» (Святой Василий Великий). Как и в любой другой сфере жизни, содержание книг зависит от того, что исходит из сердец их авторов. Если это грех и страсти, то работа пропитывается ими и передает их другим людям. Истинный христианин отворачивается от таких вещей и пытается защитить себя и своих близких.Если произведение художественно отражает богатство жизни, сотворенной Богом, а тем более высокие духовные и даже духовные устремления, на основе которых автор создавал свое творение, то приобщение такой литературы к христианину может быть полезным.

Духовно вредные (языческие, магические, оккультные, сектантские и аморальные) книги и брошюры лучше всего сжечь. Нельзя просто выбрасывать в мусор вредные для души книги: их могут читать другие люди, что может им навредить.Если в этих книгах есть цитаты из Священного Писания, то просто выбросить их было бы неправильно.

Мы спросили священников, какие книги они порекомендовали бы читателям издания «Православный взгляд».

иерей Димитрий Шишкин, настоятель храма Покрова Пресвятой Богородицы в селе Почтовое Бахчисарайского района
Есть чисто церковное чтение и здесь список очевиден: Библия, Толкование Нового Завет, жития святых, благотворительность, творения святых отцов.Что касается светского чтения, то я вспоминаю фразу, которая во времена моей юности красовалась на витрине секонд-хенда: «Читайте, прежде всего, классику, иначе никогда не успеешь». Поэтому в первую очередь необходимо читать русскую классику из художественной литературы. Когда я приехал в Грецию, я впервые подумал, что читать русскую классику в оригинале — это большое удовольствие. И грех не воспользоваться этой милостью. Кстати, на это обратили внимание сами греки.

Священник Тимофей Куропатов, настоятель Патриаршего подворья при храме Царя-Страстотерпца в Анино в Южном Чертаново Евангелие — основа основ, но не всегда ясно, что в нем написано Книгу, поэтому необходимо читать Толкования святых отцов. Из художественной литературы я бы посоветовал почитать книгу архимандрита Тихона (Шевкунова) «Нечестивые святые». Это замечательная книга, рассказывающая об удивительных людях и чудесах с ними.Тем, кто давно находится в церкви, я бы посоветовал прочитать книгу старца Ефрема Филофея «Моя жизнь со старцем Иосифом». Автор этой книги описывает подвиги отшельников на Афоне. Это то, к чему должен стремиться каждый христианин. Советую прочитать сборник из шести томов старца Паисия Авятогорецкого. Развод Льюиса Кэрролла. В этой книге он описывает свое видение рая и ада, а также то, как люди пытаются вернуться из ада в рай, борясь со страстями, которые они получили на земле.

иерей Иоанн Федоринов, Клирик Храма Всех Святых Московского в Бибирево
Из духовной литературы рекомендую прочитать произведения Василия Великого, Иоанна Крестьянкина. Мне нравится книга Митрополит Мануил (Лемешевский), написанная его духовным чадом, владыкой Иоанном (Снычевым). Из этой книги вы сможете узнать, как люди жили духовной жизнью в условиях Советского государства, понять дух той эпохи. Если говорить о церковных произведениях искусства, то в первую очередь хотелось бы выделить книгу архимандрита Тихона (Шевкунова) «Нечестивые святые».«Эта книга произвела духовный фурор в православной среде. Она посвящена монахам, но описывает их повседневную жизнь. Советую прочитать произведения Ольги Рожновой.
Моя любимая книга — Отец Арсений, написанная духовными чадами отца. Арсений.Книга охватывает несколько эпох и рассказывает о том, как отец Арсений жил в дореволюционное и послереволюционное время.Через призму жизни одного священника можно проследить историю Русской Церкви в этот переломный момент.Эта книга напоминает произведения Солженицына, но показывает все с другой стороны. В этой книге показаны божественные силы, управляющие всеми событиями, а этого, пожалуй, не хватало Солженицыну. Еще мне нравится книга «Отцовский крест». Это документальный «самиздатский» рассказ, написанный по воспоминаниям детства сестрами Софьей и Натальей Самуиловыми, дочерьми священника Сергия Самуилова — настоятеля церкви села Острая Лука, затем клирика Воскресенского собора города Пугачева. Самарская губерния, впоследствии репрессированная.Я очень рекомендую эти две книги.
Мне нравятся стихи Сергея Есенина, Евгения Евтушенко, Игоря Северянина, Александра Пушкина. Из художественной литературы советую прочитать всю русскую классику. Из современной литературы считаю произведения Бориса Акунина очень интересными и захватывающими.

Игумен Сергий Рыбко,
настоятель храма Сошествия Святого Духа на апостолов на Лазаревском кладбище
Все зависит от того, кого посоветовать — церковного или нецерковного.Для невоцерковленных в первую очередь рекомендую читать Евангелие. Эта Книга в свое время изменила мое мировоззрение, хотя сам я этого не ожидал. Я бы также посоветовал почитать классиков, поднимавших вечные вопросы. Советую прочитать произведения Игнатия Брянчанинова, которого я всегда очень любил. Впервые я прочитал его работы, когда был восемнадцатилетним мальчиком, и уже тогда был шокирован его словами.

Священник Димитрий Ненароков ,
помощник атамана Центрального казачьего войска Ежедневно читал Священное Писание и Библию, Толкование Евангелия Святых Отцов — Иоанна Златоуста, Василия Великого.Духовные труды Варсанофия Великого, аввы Дорофея. Философия. Из современных духовных авторов я бы рекомендовал произведения Феофана Затворника и Игнатия Брянчанинова.

Неестественный брак: новое коалиционное правительство в Молдове

Марина Горбатюк (Институт правовых, политических и социологических исследований, Кишинев)

Несмотря на провозглашение «Красного кодекса» и 23 инфицированных 16 марта 2020 года в Молдове было создано новое Коалиционное правительство.Можно выделить три причины ее образования:
1. Коалиция была создана в ответ на интересы президента Игоря Додона, особенно с учетом предстоящих осенью президентских выборов.
2. ПСРМ (Социалистическая партия) опасается, что ДПМ (Демократическая партия) не участвует в вотуме недоверия. Так что теперь ПСРМ заручилась своей поддержкой (так называемый «тыл»).
3. ДПМ хотела вернуться к власти и принять участие в Государственном торте.
После падения кабинета Майи Санду 12 ноября, новое правительство (меньшинства) было создано 14 ноября 2019 года при парламентской поддержке ДПМ, которая требовала возобновления их политики и программ: а именно «хорошие дороги», « доктор для вас »,« стартовые квартиры ».
16 марта было подписано Соглашение между этими двумя партиями, и ДПМ получила пять министерств (Кристина Лесник будет занимать должность заместителя премьер-министра по вопросам реинтеграции, Олег Тулеа — министр иностранных дел и европейской интеграции, Александру Панзари — офис правительства. министр обороны; Министерство образования, культуры и науки возглавит Игорь Саров, а Министерство экономики и инфраструктуры — Серджиу Райлян). Основное внимание уделялось развитию инфраструктуры и деятельности в области социальной политики.Но у вируса COVID-19 есть свои особенности, и внедрить их будет сложно. Таким образом, неформальное большинство превратилось в формальное (подписанное Соглашение). Изменение формы сотрудничества принесло пользу обеим партиям, а также президенту Додону, который готовится к следующим президентским выборам, назначенным на конец 2020 года (Додон является неформальным лидером ПСРМ).
Каждая из сторон преследовала свои цели:
— Президент Додон желает продемонстрировать свободу действий и свою власть как лидера.Его действия эффективны, а его стратегическая цель — трансформировать политический режим из парламентского в президентский;
— ПСРМ должна помочь своему неформальному лидеру и реализовать на практике свои программные задачи.
— Опасаясь, что ДПМ может поддержать вотум недоверия. ПСРМ сочла целесообразным поделиться с ними властью;
— После потери власти ДПМ переживает трудный процесс восстановления, и повторное использование власти может помочь укрепить внутреннюю сплоченность.ДПМ остается «кадровой» партией, включая многих менеджеров и государственных чиновников первого (муниципального) и второго (регионального) государственного уровней, которые пришли в эту партию, потому что она была «партией власти».
Нынешняя правительственная коалиция, которую поддерживают 59 из 101 депутата в Национальном собрании, может продержаться до начала 2023 года, когда должны быть проведены новые выборы в законодательные органы, в зависимости от результатов президентских выборов этой осенью.
Этот неестественный политический брак (ПСРМ — пророссийская партия, а ДПМ — проевропейская) определяется обстоятельствами момента, хотя почти все политические союзы в Молдове в течение последнего десятилетия призывали к необходимости спасения. нация от гибели.Проблема, однако, в том, что всем гражданам придется нести социально-экономические последствия этого «политического эксперимента».
Некоторые молдавские эксперты также высказали свою точку зрения на ситуацию в Республике Молдова. Анатол Морару в своей статье «Коалиция и выборы во время чумы» заметил: «Кстати, отвечая на запрос Центральной избирательной комиссии, Игорь Додон не усмотрел ничего криминального в поведении 15 марта 2020 года на выборах в Хынчешть, хотя два вспышки вируса были зафиксированы в деревнях Бэлчана и София ».Это, конечно, побудило оппозицию к резкой критике Додона.
Давайте разберемся. Новых парламентских выборов по одномандатному округу (ОМО) нет. 38 из Хынчешть 15 марта 2020 года были выиграны кандидатом от социалистов Стефаном Гацканом с 5539 голосами, за ним следует Олеся Стамати (PAS) с 4554 голосами, Ион Мереуца (PDM) с 1810, Григоре Кобзак (независимый) с 1792 и Дорин Киртоакэ (Unirea) с 346 голосами.
Президент Группы экспертов по безопасности и глобальной ассоциации Анжела Грэмада в своем интервью Radio Europa Liberă Moldova считает, что время заключения соглашения или коалиции между ПСРМ и ДПМ не совсем подходящее, поскольку граждане полностью ждали других мер, которые примут власти. в этот очень сложный период.
ДПМ пытается продемонстрировать, что может брать и разделять ответственность, особенно в чувствительных областях, где ПСРМ, похоже, не справляется и не убеждает партнеров за пределами страны: например, Румыния, Европейский Союз и небольшая часть Украины.
Ситуация с вирусом COVID-19 ухудшается с каждым днем, и 17 марта 2020 года в парламенте был принят Закон о чрезвычайном положении №127. То, как правительство представило себя в парламенте, требуя введения чрезвычайного положения, свидетельствует о непрофессионализме. , а также тот факт, что он не готов к решению задач, которые предстоит решить.Виорел Чиботару, эксперт по безопасности в статье для Radio Chisinau, отметил, что правительство не выдвигало никаких планов по смягчению воздействия пандемии, мер по смягчению негативных последствий для экономики и людей. Мы можем подтвердить, что в этом случае общественное доверие низкое, а некомпетентность может привести к злоупотреблениям. И теперь многие граждане обеспокоены своей безопасностью.

Источник фото: https://balkaninsight.com/2020/03/16/moldova-govt-reshuffle-cements-socialist-democrat-alliance/

2017 | Свято-Троицкий монастырь

Гимн-акафист Пресвятой Богородице и Пресвятой Деве Марии — одно из самых любимых богослужений в Православной церкви.Предание гласит, что Акафист был написан в Константинополе, «городе Богородицы», святым Романом Мелодистом. Структура и формат Гимна Акафиста настолько популярны, что многие другие Акафисты были написаны в его формате. К ним относятся акафисты Господу нашему Иисусу Христу, Кресту, разным святым и т. Д.

Слово «акафист» переводится как «не сидящий», то есть стоящий; обычно все верующие встают, пока она поется. Гимн состоит из 24 строф, которые чередуются между длинными и короткими.Каждый кондак заканчивается пением «Аллилуиа». А каждый более длинный икос заканчивается припевом: «Радуйся, Невеста Незамужняя».

Большая часть гимна состоит из восхвалений, обращенных к Богородице, начиная с приветствия Архангела Гавриила: «Радуйся». В каждом из стихов мы вспоминаем события, связанные с воплощением нашего Господа, для нашего размышления. В Ikos 1 архангел Гавриил восхищается Божественным самоопустошением и обновлением творения, которое происходит, когда Христос приходит, чтобы обитать в утробе Девы.В Икос 3 пророчески радуется нерожденный Предтеча и Креститель Иоанн. Затем в Ikos 4 пастыри признают Христа непорочным Агнцем и радуются, что в Деве «вещи земли соединяются хором с небесами». В пятом кондаке языческие волхвы, следуя свету звезды, восхваляют Богородицу за явление света мира.

По мере продвижения гимнов различные люди или группы сталкиваются с Христом и Богородицей. Каждый приносит свою потребность; свое собственное желание или ожидание, и каждый находит свою духовную потребность удовлетворенной и удовлетворенной в нашем Господе и в Богородице.